|
Златкин
И.Я. История Джунгарского ханства (1635-1758). Издательство «Наука», Москва,
1964.
ГЛАВА
ЧЕТВЕРТАЯ
ХАЛХАСКО-ОЙРАТСКАЯ ВОЙНА 1688 г.
ДЖУНГАРСКОЕ ХАНСТВО и ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ.
ВОЙНА 1690—1697 гг.
2.
ВОЙНА 1690—1697 гг. И ЕЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
продолжение . . .
Мы не знаем, ответил ли Галдан на письмо Сюань Е и если
ответил, то что именно. Из показаний ойратских пленных, допрошенных в
штабе цинской армии, мы знаем только, что Галдан поднялся на высокую гору
и изучал расположение цинских войск, а затем отдал приказ об отходе, с
берегов Керулена. Опасаясь, что Галдан и на этот раз уйдет далеко на запад
и станет недосягаемым, Сюань Е вновь направил послов, чтобы убедить его
не уходить и оставаться на месте, ибо император прибыл сюда якобы только
для того, чтобы мириться. На самом же деле он приказал немедленно начать
преследование отступающего противника.
Отборные передовые части Бе Фянь-гу, насчитывавшие 14
тыс. воинов, 3 мая тоже подошли к Толе и заняли все дороги и тропы, по
которым могли пойти отступающие войска Галдана.
10 мая войсками Цинов было занято место, где располагалась
ставка Галдана. Все свидетельствовало о поспешном и беспорядочном бегстве
ойратского войска. Пленные сообщали о начавшемся разладе в самом штабе
Галдана между ним и его ближайшими сподвижниками. Сюань Е писал сыну:
«Три дня сряду, т.е. 10, 11 и 12 числа гнались за неприятелем, и неприятеля
нашего видели мы в таком бедном состоянии, что принужден он был при своем
робостном побеге многих жен и з детьми их бросить... Из сего видно, что
неприятели наши от нас уже весьма далеко отдалились. Однако сей бунтовщик
никак не может из рук наших уйти, ежели наш фельдмаршал Бе Фянь-гу с войском
своим его перехватить успеет»141. Моральное состояние ойратских войск
было, по-видимому, невысоким. Трудящиеся ойраты с трудом переносили тяготы
войны. Появились перебежчики и отставшие от своих подразделений. Эти люди
передавали, что простой народ «горестно говорит — будет ли горю нашему
конец?» Бе Фянь-гу доносил, что в его руки попала группа ойратских беженцев:
пять женщин, трое мужчин и восемь мальчиков, с которыми было немного скота.
Беженцы рассказали, что они вместе со всеми ойратами отступали вверх по
Керулену, а когда дошли до Кентейских гор, то убедились в том, что «господин
их не столь ласково стал их принимать, как прежде того обходился с «ими.
Чего ради, желая питать себя тарбаганьею ловлею, от него сбежали»
13 мая в местности Цзун-Мод на р. Терельджи войска Галдана были
встречены армией Бе Фянь-гу. Произошло сражение, закончившееся поражением
ойратов. Бе Фянь-гу доносил императору, что у Галдана было 10 тыс. человек,
из которых в бою было убито более 2 тыс., взято в плен около 100 человек.
Большое численное и подавляющее техническое превосходство цинских войск
предрешило исход сражения. Остатки ойратской армии рассеялись, сам Галдан
с группой приближенных бежал на запад.
Поражение в Цзун-Мод усилило поток перебежчиков. Среди
них были два ойратских чиновника, неоднократно-направлявшихся Галданом
в качестве послов к Сюань Е. Будучи доверенными людьми ойратского повелителя,
они многое знали, поэтому их рассказ о Галдане, о его планах, о поражении
и отступлении во многих отношениях представляет интерес. Один из них,
Дамба-хасиха, говорил: «Галдан по природе своей не токмо разумен есть,
но и ко всем своим подданным в любовь пришел. Он о том весьма сожалел,
что зашел в столь дальнее местечко Улань-Бутун и там нещастливую войну
имел. А потом около Керулен, Тула и протчих рек для того поселился, чтоб
как калков, так и протчих всех мунгал... возмутить.... а ежели манджу,
рассуждал он, уведомятся и против, него в малой силе выдут, то он баталию
даст, а в великой силе выдут, то уклонится. А при обратном шествии манджур
с тылу нападать хотел. И так тем способом уповал он чрез несколько лет
всю силу и провиант у манджур.... в совершенный упадок и бессилие привесть».
По словам перебежчика, Галдан не предполагал, что через
Гоби может пройти такая огромная армия и что ее возглавит сам император.
На рассвете 7 мая его армия начала отступление от Керулена. Галдан собирался
дать бой при горе Тоно-алинь, но не смог удержать свои войска от бегства.
«А как еще хотел он при местечке Эхей-бургасутай в тальнике, положа верблюдов,
к баталии построиться, то получил он ведомость о приближении западной
армии». Тогда Галдан решил обрушиться на эту западную группу войск. В
это время с ним было всего около 5 тыс. воинов, а ружей было не более
2 тыс. штук. К тому же в результате поспешного пятисуточного отступления
по местам, где из-за засухи не было ни травинки, лошади и скот обессилели,
многие люди вынуждены были отстать. Поэтому он прибыл к Цзун-Мод далеко
не со всеми людьми. Вдобавок ко всему части Бе Фянь-гу заблаговременно
заняли все высоты, а ойраты «захватили токмо невеликой холм и, спешившись,
к сражению приуготовились». Но противостоять мощному ружейному и артиллерийскому
огню они не могли. Тогда маньчжурская конница окружила весь ойратский
обоз, захватила жен и детей, а также около 20 тыс. голов крупного и более
40 тыс. мелкого скота. Дамба-хасиха объяснял, что он изменил Галдану «того
ради, чтоб живот свой спасти, ибо живот свой всякое живущее в свете больше
всего жалеет».
Рассказ Дамбы раскрывает нам план Галдана, который предполагал,
как видим, укрепиться в центральных районах Халхи и добиваться перехода
на его сторону владетельных князей Халхи и Внутренней Монголии, не выступая
активно против Цинской династии, но отражая ее попытки подавить его, выжидая
таким образом более благоприятных условий. Мы не можем сказать, какое
участие в выработке этого плана принимала Лхаса, но нельзя не отметить
показаний пленных ойратов, слышавших от Галдана, что у него «никогда того
намерения не было, чтоб к реке Керулен итти, а пошел я сюда по совету
Далай-ламы, потому что он меня словами своими обольстил».
Сюань Е разгадал план Галдана и нанес ему сокрушительный
удар.
19 мая Сюань Е с основной массой своих войск тронулся
в обратный путь. Допуская, что Галдан в поисках спасения может направиться
в Кукунор, император послал тамошним владетельным князьям строгий указ,
требовавший, чтобы они, увидев Галдана, его схватили и немедленно передали
в руки цинских властей. При этом князей предупредили, что за невыполнение
указа «за вечных наших неприятелей признаны быть имеют». Сюань Е стремился
уничтожить физически самого Галдана и «весь его бунтовщицкий корень».
Одновременно с этим Сюань Е приказал своим командующим
потребовать от всех монгольских князей и тайджи выдачи писем, полученных
ими от далай-ламы и других светских и духовных владык Тибета 148. Было
очевидно, что он готовит расправу с лхасскими покровителями Галдана. В
июне 1696 г. в Кукунор было направлено новое послание, прямо обвинявшее
дибу в сокрытии от верующих смерти далай-ламы (умершего более десяти лет
назад) и поощрении военных замыслов Галдана, действовавшего якобы от имени
и по поручению далай-ламы. Сюань Е потребовал от кукунорского владетельного
князя Бошокту-дзинуна, чтобы тот прислал к нему под конвоем жену своего
сына, дочь Галдана, равно как и всех остальных галцановых людей, которые
находились у Бошокту-дзинуна. Вскоре был издан еще один указ, в котором
сообщалось о решении Сюань Е направить посольство к далай-ламе. «И ежели
Далай-лама подлинно жив и моим послам, допустивши пред себя, объявит,
что Галдан делал все по его воле, то мы не токмо все дела предадим вечному
забвению, но и ни о чем упоминать и гневаться не будем».
Сюань Е твердо знал, что далай-лама давно уже умер,
что диба, сын умершего действовал от имени главы ламаистской церкви, в
покои которого никого не допускал под тем предлогом, что далай-лама якобы
погружен в самосозерцание и никого не желает видеть. Но Сюань Е необходимо
было убедить массы верующих, что диба действительно обманывал их. С этой
именно целью он и намеревался отправить послов в Лхасу.
Так было начато выведение «бунтовщицкого корня».
В июле 1696 г. Галдан вернулся в район р. Тамир, куда
постепенно прибыли и его сподвижники — Рабдан, Даньдзила, Даньдзин-Гомбо,
Илагугсан-хутухта и другие. Не прибыли лишь те, кто оказался в руках цинских
властей, а также те, кто ушел к Цэван-Рабдану или в Кукунор. У Галдана
и его сподвижников было менее 5 тыс. воинов, скота у них было очень мало,
а у многих не было и юрт. Он созвал совет, на котором выяснилось, насколько
тяжелым было положение в условиях приближавшейся зимы — без продовольствия,
без жилья, без надежных источников снабжения. На этом совете возникли
разногласия по вопросу о путях преодоления трудностей. В результате от
Галдана отделились Даньдзин-Гомбо и Рабдан. Галдан, Даньдзила и Илагугсан-хутухта
остались на р. Тамир.
Между тем Сюань Е старался наглухо закрыть Галдану выход
из его базы и уморить его там. Он писал Цэван-Рабдану: «И того ради надлежит
тебе, не упущая сего времени, во все места войско разослать и прихватя
его (Галдана.— И. 3.), в конец истребить. Однако ежели ты его, Галдана,
поймаешь живого, то пришли его к нам под караулом, а ежели убьешь, то
голову его пришли». От правителей Кукунора он продолжал настойчиво требовать
ареста и доставки в Пекин дочери Галдана.
В сентябре 1696 г. от Галдана к цинским властям перебежал
один из зайсанов, который сообщил, что «Галдан их пришел в такую бедность
и крайнее оскудение, что не токмо дневной пищи, юрт и палаток не имеет,
но и, не имея дороги куда итти, со всех сторон весьма утеснен. И ныне
токмо одними травными кореньями питается. Сверх сего 4-го числа в земле
его выпал на несколько аршин глубины превеликий снег. И так нынешнюю зиму
ему прожить никто не уповает».
Вся информация, из разных источников поступавшая в цинский
штаб, говорила одно и то же: положение Галдана осенью и зимой 1696 г.
было исключительно тяжелым. Вскоре стало известно, что его сподвижник
Рабдан с тысячью воинов ушел к Цэван-Рабдану, а Галдан стоит на р. Туин-гол,
где ловит рыбу и тем питается.
Сюань Е не терпелось самому увидеть своего врага живым
или мертвым, но окончательно поверженным. В сентябре 1696 г. он еще раз
написал Галдану, убеждая склониться и перейти в подданство Цинской империи,
обещая ему и всем его сановникам всякие блага.
Галдан не ответил на это письмо, как не отвечал и раньше
на подобные послания и предложения.
В ноябре 1696 г. Сюань Е стало известно, что при Галдане
осталось всего несколько сот человек. «Однако как от великого голоду,—
писал он сыну,— так и от жестоких морозов не токмо великое множество из
них бежит, но также многие и з голоду мрут... А хотя прежде слышно нам
было, что Галдан намерен итти в землю Хами, однако ж... Галдан и еще около
прежних мест бродит. Из-чего видеть можно, что ему ни в которую сторону
поворотиться нельзя и уйти некуда, но еще и прежнего гораздо крепче огорожен».
Желая ускорить расправу с Галданом и уничтожение «всего
бунтовщицкого корня», Сюань Е решил перебраться со своим штабом в Нинся,
ближе к ставке Галдана. «Однако,— писал он в указе,— до тех пор от намеренного
дела не престанем, пока сам Галдан в полон взят или убит не будет».
В конце 1696 г. цинские войска задержали группу людей,
назвавших себя послами далай-ламы и дибы, а также некоторых кукунорских
князей, ездивших к Галдану с целью «спросить о его здоровьи» и теперь
возвращавшихся домой. Вместе с ними в Лхасу и к кукунорским правителям
ехали три посла Галдана. У них отобрали 14 пакетов, о содержании которых
источник ничего - не говорит.
Одновременно Галдан отправил посла и к Сюань Е с предложением
начать переговоры о мире. Император ответил послу: «Поезжай ты и скажи
своему Галдану, что тогда гораздо лутче будет, ежели мы с ним обо всех
делах персонально договариваться станем, потому что без: того делу нашему
никогда конца не будет. А ежели он сюда не поедет, то мы неотменно прямо
к нему пойдем, хотя одним снегом питаться будем, а намерения своего не
отложим».
Сюань Е и в самом деле решил форсировать поход на лагерь
и ставку Галдана. Вскоре, однако, ему пришлось отменить приказ о выступлении,
ибо в войсках, доедавших остатки продовольствия, поднялся ропот. Тогда
он приказал сформировать два отряда — в 2 и 3 тыс. воинов, чтобы двинуть
их на Галдана. С этими отрядами император решил пойти сам.
Галдан еще не терял надежды на лучшее будущее. Он рассылал
письма в разные концы Монголии, убеждая владетельных князей и лам перейти
на его сторону. Но эти письма перехватывали части иинской армии, тесным
кольцом обложившие его лагерь.
В январе 1697 г. в районе Хами был захвачен на охоте
и доставлен командованию цинских войск сын Галдана Цебден-Бальжир. По
распоряжению Сюань Е захваченный был «привезен в Пекин в глухой телеге
и казан всем обывателям публично, а потом под крепкой караул посажен».
В марте 1697 г. началось общее наступление цинской армии
на ставку Галдана. Сведения, поступавшие в это время в штаб Сюань Е от
ойратских перебежчиков, говорили, что Галдан уже вряд ли способен оказывать
наступающим какое-либо сопротивление. Число остававшихся при нем людей
непрерывно сокращалось, причем, как говорили перебежчики, он никого не
удерживал и разрешал каждому действовать по своему усмотрению. Среди немногих
друзей и соратников, продолжавших свою службу при нем, росло недовольство
в связи с тем, что Галдан, несмотря на уже наступавшую весну, не строил
никаких планов и бездействовал. Один из его соратников прямо сказал: «Разве
нам здесь, с тобою будучи... з голоду помереть? Так же ты прежде сего
всегда говаривал, что ты все делаешь в пользу закона Дзункабина, но своими
делами так оказался несогласен, что не токмо семи знамен калкаской народ,
но и весь четырех родов элетский народ крайнему нещастью подвергнул, правительство
свое разрушил... Мы прежде сего тебе ничего не говорили... а ныне уже
великая нетерпеливость и крайняя горесть побуждает нас обо всем тебе выговорить».
Очевидцы передавали, что Галдан молча выслушал эти гневные упреки, не
сказав ни слова в ответ.
Несмотря на безвыходность положения, он все же упорно
отклонял предложения о капитуляции, которые ему делали как сам Сюань Е,
так и его приближенные. Возможно, что Галдан все еще надеялся на помощь
из Лхасы, где делами церкви вершил диба — его наставник и союзник. И в
самом деле, диба делал все возможное, чтобы помочь Галдану. Благодаря
его усилиям Цэван-Рабдан уклонился от участия в походе на последнюю базу
Галдана. Цэван-Рабдан сам рассказывал прибывшему к нему представителю
цинского правительства, что «по силе вашего величества указу, взяв свое
войско, на Галдана пошел. И не дошедши за 20 дней езды до рек Сакса и
Техурик, нагнал его Далай-ламин посол, Дархан-эмци называемый, который
объявил ему... чтоб он в свою землю возвратился и более ни против кого
не воевал. И того ради он, Цэван-Рабдан... возвратился назад».
В это же время диба пытался созвать съезд всех кукунорских
князей. Один из них переслал в штаб Сюань Е полученное им письмо на тибетском
языке, предлагавшее, чтобы «все хухунорские нояны с посланными от Далай-ламы
и дибы послами первого месяца 28 дня при горе Чаган-Толохой называемой
на съезд соберутся и свое военное оружие исправлять будут. Того ради и
тебе со всеми твоими людьми военное оружие исправить, и наступающего месяца
к 5 числу, нигде ни мало не стоя, со всевозможным поспешением неотменно
на показанное место быть надлежит». Мы не знаем точно целей этого съезда,
но не представляем себе, чтобы он не был связан с вопросом о помощи Галдану.
Во всяком случае штаб Сюань Е в этом не сомневался. Советники императора
так оценили действия дибы: «По всем сим делам довольно явствует, что Диба
и поныне Галданеву сторону держит и нас явно обманывает».
В марте 1697 г. Сюань Е направил Галдану еще одно послание
с предложением сдаться. Но это послание уже не застало Галдана в живых.
Утром 13 марта 1697 г., находясь в урочище Ача-Амтатай, он занемог, а
к вечеру того же дня, на 52 году жизни, умер. В ночь на 14 марта его труп
был предан сожжению. Сюань Е в письме к сыну сообщил об этом: «Галдану
случилась смерть от принятого им ядом исполненного зелия... Но токмо того
жаль, что Галданево тело сожжено. А однако ж только б мы одну его сухую
голову видеть могли, хотя б он и совсем цел был, прежде сего и У Сань-гуево
тело также сожжено было, однако оное потом на лобном месте в ступе истолчено
и по всем рынкам рассеяно. И тако сего закону мы уже переменить не можем».
Смерть Галдана положила конец военным действиям. Цинская
империя победила. Халха вошла в ее состав. Но Джунгарское ханство продолжало
существовать как самостоятельное монгольское государство.
* * *
Приведенные в главе документы убедительно свидетельствуют,
что Галдан-Бошокту-хан был ставленником влиятельных кругов ламаистской
церкви Лхасы, возглавлявшихся далай-ламой и дибой и стремившихся к образованию
объединенного независимого монгольского феодально-теократического государства
под эгидой руководителей ламаистской церкви. Вся деятельность Галдан-Бошокту-хана
была подчинена этой цели. Она определяла его внутреннюю и внешнюю политику,
равно как и его отношение к тому или иному монгольскому владетельному
князю. Все те, кто поддерживал план образования монгольского государства,
были союзниками Галдана, все противники этого плана были его врагами.
Руководители ламаистской церкви активно поддерживали
Галдана на всех этапах его деятельности, поставив, ему на службу многочисленные
слои ламства разных степеней и рангов, используя в этих же целях огромное
религиозное влияние, которым церковь пользовалась в народных массах. Без
могущественной помощи церкви Галдан не смог бы овладеть Восточным Туркестаном,
разгромить Тушету-хана и его союзников, а после понесенных поражений продержаться
почти целое десятилетие.
Планы Лхасы и Галдана встретили решительное противодействие
маньчжурской знати во главе с императором Сюань Е, который раньше своих
сановников и советников понял, какая грозная для интересов династии опасность
таится в планах Лхасы и Галдана. Уже после гибели Галдана подводя итоги
всей кампании, Сюань Е говорил: «Галдан так далеко распространил свои
победы, что он в западной и северной стороне живущих многих хуйдзыских
(татарских и бухарских — И. 3.) владельцев, а именно: Самархань, Бухар,
Хасак, Бурут, Еркень, Хасхар, Сайрам, Турфань и Хами, под свое владение
подбил и покорил, а городов и местечек более тысячи двух сот во владении
своем имел. И понеже он в войнах почти век свой изжил и воинским делам
довольно искусился, то калкам ни по которой мере стоять было против него
не можно. И тако он семи знамен кал-каской народ, состоящий из многих
сот тысяч человек, в один год очистил. Чего ради калкаские ханы, нойяны
и тайдзии... под покров наш прибежали. Однако ежели бы мы их тогда не
приняли... то б они поневоле принуждены были поддаться элетам. А коль
был тогда силен Галдан, то и кроме нашего изъяснения всяк видеть может.
Так же и о том довольно размышляли мы, что элеты, по той причине, ежели
мы калков примем, и нам явными неприятелями учинятся. Однако мы калков
приняли, предусмотревши все худые следствия... Галдан по сей причине,
требование калков о выдаче за свое истинное право почитая, в наши земли
впал. А хотя бывший наш президент Арани... при реке Улхун-бира на него
и напал, то однако ж Галдан над ним великую победу одержал и его с потерянием
немалого урону прогнал... В сражении при Улан-Бутуне маньчжурское войско...
хотя левое крыло неприятеля, сбивши с места, и прогнало, однако правое
крыло одолеть его не могло. И тако на сей баталии из высших чинов начальных
людей, так и из протчих офицеров и рядовых побито и ранено было превеликое
множество. Однако и Галдан, видя свою неудачу, в свою землю пошел, а на
дороге напала на него моровая язва, и такой в его людях причинила великий
мор, что он не во многих тысячах к кочевью своему, имеющемуся при реке
Хобдо-бира, пришел... Однако ежели б мы сего дела благополучно окончать
не могли, то б мы... ту бы на себе славу понесли, что мы все соки своего
государства в северных странах истощили».
Решающей причиной, обусловившей поражение Галдана, было
то, что ему даже с помощью церкви не удалось объединить вокруг себя и
своей программы большинство монгольских владетельных князей. Более того,
в результате его чрезмерно прямолинейной и деспотической политики в числе
открытых врагов Галдана оказался Цэван-Рабдан, который фактически изгнал
его из Джунгарского ханства и тем лишил надежного тыла; по этой же причине
Галдан не сумел привлечь на свою сторону князей Кукунора, активная поддержка
которых могла бы коренным образом изменить обстановку в его пользу, значительно
увеличив людские и материальные ресурсы, обеспечив надежные коммуникации
с Лхасой. Трудно сказать, какую помощь могло оказать Галдану Калмыцкое
ханство на Волге, но он умудрился восстановить против себя и Аюку — правителя
этого ханства.
Панмонгольские и панламаистские планы, разработанные
в Лхасе, отвечали интересам монгольских феодалов, но они не меняли сколько-нибудь
существенно положения народных масс Монголии, для которых войны Галдан-Бошокту-хана
ничем или почти ничем не отличались от обычных феодальных войн, всю тяжесть
которых они несли на своих плечах, ничего или почти ничего от них не выигрывая.
Положение народных масс Джунгарского ханства и их настроение наилучшим
образом отразились в словах, которые мы приводили выше: «Будет ли нашему
горю конец?»
|