Глава V КАЛМЫЦКОЕ
ХАНСТВО В XVIII в.
КРИЗИС 70-х ГОДОВ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
2. Политика правительства России по отношению
к ханской власти
Аюка-хан, как уже отмечалось, пользовался большим
влиянием внутри ханства и даже за его пределами. Русское правительство,
заинтересованное в калмыцкой вооруженной силе, сквозь пальцы смотрело
на некоторые поступки Аюки, отражавшие его намерение возможно выше поднять
свой престиж. Так, Аюка усвоил себе манеру посылать астраханским воеводам
указы. Это продолжалось до 1719 г., когда вновь назначенный губернатор
А. П. Волынский вернул Аюке присланные им указы и потребовал прекращения
такой практики. Этим самым А. П. Волынский подчеркивал, что калмыцкий
хан является лицом, подчиненным местному представителю русской власти
— астраханскому губернатору.
При Аюке русское правительство мало вмешивалось во
внутренние дела Калмыцкого ханства. Но еще при жизни Аюки оно проявило
большой интерес к вопросу об его преемнике. Официально наследником Аюки
считался его старший сын Чакдоржаб. Но он умер в феврале 1722 г., когда
был еще жив его отец. Во время Персидского похода Аюка приезжал с женой
и детьми к Петру I на императорскую галеру близ Саратова и просил его
назначить наследником старшего из живых сыновей, Черен-Дондука. Петр
согласился. Но в 1722—1723 г. правительству стало известно, что причиной
неудачи похода Бековича-Черкасского в Хиву и гибели русского отряда
были интриги Аюки. В какой мере эти сведения соответствовали действительности,
неизвестно. Возможно, что они были ложными. Но они сыграли свою роль,
усилив недоверие Петра к Аюке, и он наметил преемником престарелому
хану его племянника Доржи Назарова, сына двоюродного брата Аюки.
Правительство Петра I внимательно следило за тем,
что происходило в ханстве. С 1715 г. при Аюке находился постоянный представитель
правительства стольник Д.Е. Бахметьев с отрядом в 600 человек. Официальной
его задачей была охрана жизни Аюки, но фактически его целью было следить
за поведением хана, обеспечить чтобы тот «был к его царскому величеству
во всякой верности». B частности, он должен был контролировать все внешние
сношения Аюки и не допускать ссор калмыков с соседями». Преемник Бахметьева
подполковник Н. Львов, назначенный в июне 1722 г., не имел при себе
войск и не нес военных обязанностей. Но его функции как политического
представителя были шире, чем у Бахметьева. Наблюдая за «верностью» хана,
он в то же время выполнял и посреднические функции по урегулированию
конфликтов между русскими и калмыками. Кроме того, Н. Львов должен был
пристально «усматривать и наведаться, кого из детей своих, он, Аюкай
хан, по смерти своей в наследии оставить хочет». При этом если бы оказалось,
что ханский избранник недостаточно надежен в верности царскому правительству,
то Львов должен был наметить другого кандидата и обеспечить ему утверждение
в ханской должности нойонами.
В декабре 1722 г. Львов был заменен капитаном В. П.
Беклемишевым. Инструкция, данная Беклемишеву, принципиально не отличалась
от той, которую в свое время получил Львов.
19 февраля 1724 г, умер Аюка. Его сменить по завещанию
хана должен был Черен-Дондук. Однако право последнего на ханский трон
стал оспаривать Досанг, внук Аюки, старший сын Чакдоржаба. Русское правительство
со своей стороны, как уже упоминалось, наметило в ханы Доржи Назарова.
Вдова Аюки Дармабала, в чьих руках временно оказалась фактическая власть,
решила сделать ханом Дондук-Омбо — внуками воспитанника Аюки, за которого
она собиралась выйти замуж. Между четырьмя претендентами на ханский
трон возникла борьба. За каждым из них стояла партия калмыцких феодалов.
Русское правительство, разумеется, не собиралось отдавать
выбор хана на волю калмыцких нойонов. У него было твердое решение утвердить
ханом только такого кандидата, в верности которого оно не сомневалось.
Поэтому оно поручило Коллегии иностранных дел срочно предписать своему
резиденту В. П. Беклемишеву «смотреть того, дабы по смерти ханской между
его, Аюкиными, детьми и внучаты и тамошними владельцы каких явных ссор
не произошло, и чтоб Аюкина жена за кого не вышла, и сами б они кого
не обрали в ханы». Коллегия иностранных дел рекомендовала В.П. Беклемишеву
добиться того, чтобы калмыки обратились к правительству России с просьбой
о назначении им хана. «Буде возможешь, — значилось в указе, — старайся
под рукою у доброжелательных к стороне его императорского величества,
чтоб они, не именуя никакой персоны, послали просить его величество
о хане; и смотри того прилежно, чтобы они без воли его императорского
величества в ханы кого не обрали».
Обстановка в Калмыцком ханстве становилась все более
сложной, Основная масса калмыков кочевала на правом берегу Волги. Правительственный
кандидат в ханы находился на Левобережье. Досанг, старший из внуков
Агоки, еще в 1733 г. разоренный дедом, дядьями и братьями, жаждал возвращения
своих улусов и скота и рассчитывал на поддержку русской администрации.
Дондук-Омбо, добивавшийся ханства, намеревался, в случае провала своих
планов, откочевать на Кубань, ближе к родственникам но жене — кабардинцам.
Дондук-Даши, сводный брат Досанга, захвативший улусы своих братьев,
поддерживал Дондук-Омбо и собирался вместе с ним откочевать на Кубань.
Указанные выше распоряжения и мероприятия русского
правительства отражают его тревогу и опасения за неблагожелательный
исход выборов и возможность откочевки калмыков на юг — на Кубань или
на восток — в Джунгарию. Но В.П. Беклемишеву и присланному ему в помощь
Р.С. Тургеневу удалось добиться того, что все калмыки, кочевавшие по
правому берегу Волги, оказались внутри укрепленной линии. Это создало
более благоприятные условия для провозглашения ханом Держи Назарова.
3 мая 1724 г. Коллегия иностранных дел предложила губернатору А. П.
Волынскому немедленно выехать в Калмыцкую степь и объявить ханом Доржи
Назарова, взяв у него «в аманаты сына и реверс (обязательство) о верной
службе». Но Доржи Назаров, опасаясь за свой улус и не желая отдавать
сына в заложники, предпочел отказаться от ханства. Тогда А.П. Волынский
решил объявить старшего из живых сыновей Аюки Черен-Дондука наместником
ханства, «понеже к пользе иного способу не нашол». Впоследствии эти
меры были одобрены правительством. 20 сентября 1724 г. на речке Сапуновке,
в 40 км ниже Саратова, при впадении ее в Волгу, А. П. Волынский в присутствии
тайшей и главы духовенства Шакур-ламы провозгласил Черен-Дондука наместником
ханства, приняв от него присягу из четырех пунктов: 1) верно служить
императору, 2) с неприятелями императора «дружбы и пересылок не иметь»,
3) чинить справедливый суд и искоренять воровство и 4) не держать в
своих улусах кубанских татар. Решением Сената ханское жалованье Аюки
(1000 руб. и 2000 четв. ржаной муки з год) было разделено пополам между
наместником и ханшей Дармабалой.
Девятилетнее правление Черен-Дондука (1724—1735) ознаменовалось
постоянными междоусобиями. Их начали в 1724 г. сыновья Чакдоржаба —
Досанг и Нитар-Дорджи, с одной стороны, Дондук-Даши и другие, рожденные
от других жен Чакдоржаба, — с другой. Спор шел за перераспределение
отцовских улусов. Временное примирение между братьями было достигнуто
при посредничестве В.М. Бакунина. Но мир был недолгим. Вскоре борьба
разгорелась с новой силой. На этот раз Досанг и Нитар-Дорджи выступили
против их родного брата Баксадай-Дорджи. Это выступление было направлено
вместе с тем и против русской администрации. Нитар-Дорджи едва не убил
присланного к нему В.М. Бакунина, вследствие чего Досанг лишился поддержки,
которую ему до сих пор оказывал губернатор А.П. Волынский. Опасаясь
наказания со стороны русского правительства, Досанг задушил своего брата
Нитар-Дорджи и доставил его труп губернатору. Учитывая, что Досанг смирился,
А. П. Волынский не выдал его на суд наместника ханства. Междоусобия,
вызванные сыновьями Чакдоржаба, еще раз временно прекратились.
Царское правительство, учитывая, что борьба между
тайшами уже началась, стремилось использовать ее в своих интересах:
наличие нескольких группировок, враждующих друг с другом, облегчало
ему проведение своей политики в Калмыцком ханстве. Проявилось это, в
частности, в сентябре 1725 г., когда к А.П. Волынскому приехало несколько
зайсангов из улусов До-санга, Баксадай-Дорджи и хошоутовских тайшей
с просьбой разрешить им с наступлением зимы по льду перебраться на левый
берег Волги и присоединиться к наместнику ханства Черен-Дондуку. Интересна
мотивировка этой просьбы: «Их калмыцкие междоусобии издавна продолжаются,
и пока владельцев их не убудет, то и мир их ничто». Переход зайсангов
к Черен-Дондуку, как они говорили, давал возможность «владельцев их
перевесть, чтоб улусы их были у кого-нибудь в одних руках». А. П. Волынский,
не желая содействовать чрезмерному усилению наместника ханства, в этой
просьбе им отказал. Тогда зайсанги попросили разрешения переправиться
на правый берег Дона и присоединиться к улусам кочевавшего там дербетского
тайши Четеря. Разрешение на эту перекочевку было дано. За Доном, вместе
с вновь переселившимися, оказалось 14 тыс. кибиток, а на Волге у Черен-Дондука
и других тайшей оставалось 20 тыс. кибиток.
А.П. Волынский считал деление калмыков на две части
весьма желательным и донес об этом императрице Екатерине I, ссылаясь
на то, что Петр I находил такое деление целесообразным, так как это
облегчало управление калмыками: «Хотя одни и пожелают куда отойти, то
другая сторона, с малою прибавкою российских войск, могут их к тому
не допустить».
Но эти меры, выражавшие политику царизма — разделяй
и властвуй, конечно не прекратили междоусобий. Все недовольные стали
группироваться вокруг Дондук-Омбо, который не оставил еще надежды добиться
для себя ханства. Поскольку царская администрация поддерживала Черен-Дондука,
то свое недовольство Дондук-Омбо и его сторонники направили против русских.
Начались нападения на русские селения.
Для предотвращения этих набегов в 1727—1728 гг. были
учреждены форпосты на нагорной стороне Волги с гарнизоном в 900 казаков.
Верховный тайный совет, кроме того, принял решение убить Дондук-Омбо
«и тем протчих калмыцких владельцев в страх и послушание привесть. Ежели
же такова способа, что ево, Дондук-Омбу, одного убить или умертвить
сыскать не можно, то, послав войска, улус ево весь разорить». Соответствующее
распоряжение и было послано генерал-фельдмаршалу М.М. Голицыну, находившемуся
с войском на Дону.
Обстановка в калмыцких улусах продолжала оставаться
напряженной. Наметились и некоторые осложнения внешнеполитического характера.
В январе 1731 г. в Москву прибыло китайское посольство с просьбой пропустить
его к наместнику Калмыцкого ханства. Послы заявили, что они отправлены
к наследнику хана Аюки, чтобы заручиться его помощью для борьбы Цинской
империи против Джунгарского ханства. Русское правительство, стремясь
удержать Черен-Дондука под своим влиянием, решило немедленно возвести
последнего в ханское достоинство. Указом императрицы Анны Ивановны 17
февраля 1731 г. Черен-Дондук был пожалован в ханы.
1 мая 1731 г. астраханский губернатор И. Измайлов,
объявляя ханом Черен-Дондука, потребовал от него принесения следующей
весьма характерной присяги на верность России:
«Я, Черен-Дондук, хан калмыцкий, обещаюся и божуся
по закону моему пред Бурханом в том, что хощу ея величеству государыне
Анне Иоанновне императрице и самодержице всероссийской... ныне по вручении
мне ханства и главной команды над всем народом калмыцким служить верно,
как подданному надлежит, и все то по ея величества указам исполнять,
и все то содержать, что отец мой Аюхай хан при учинении присяги своей
обещал. В заключение сей моей присяги, полагая на чело мое Шакджа-Муни-Бурхана,
прилагаю мою печать». Ему были вручены как знаки ханского достоинства:
сабля, панцирь, собольи шубы и шапка. Только после этого к нему было
допущено китайское посольство.
Утверждение Черен-Дондука ханом Калмыкии явилось поводом
для новых междоусобий. В. П. Беклемишев доносил правительству, что всюду
с новой силой начались ссоры владельцев: «один у другова под властию
быть не хочет, и один перед другим для кочевания своего занимают лучшие
места». Баксадай-Дорджи говорил, что ханом должен быть он, ибо его отец
Чакдоржаб был старшим сыном хана Аюки. Дондук-Омбо со своей стороны
утверждал, что он является единственным законным претендентом на наследство
Аюки-хана.
Дондук-Омбо, Баксадай-Доржи и другие тайши стали готовиться
к вооруженному выступлению против хана. Черен-Дондук подготовился к
отпору, собрал около 2 тыс. воинов и расположил их в урочище Сасыколе
на левом берегу Волги. В. П. Беклемишев пытался предотвратить столкновение
и направил соответствующее письмо обоим противникам. Хан ответил, что
«когда они на лошадей сели, то уже без бою с Дондук-Омбо не обойдется».
Дондук-Омбо же заявил, что готов помириться с ханом, но если тот на
него нападет, он даст вооруженный отпор.
9 ноября 1731 г. Дондук-Омбо во главе войска в 10
тыс. человек приблизился к Сасыколю. Хотя у хана было лишь около 2 тыс.
воинов, его брат Галдан-Данжин первым напал на войско Дондук-Омбо и
потеснил его. Но перевес сил был настолько значительным, что Дондук-Омбо
наголову разбил ханское войско и захватил 15 тыс. кибиток из ханских
улусов. Хан и Шакур-лама с небольшой группой сторонников бежали к Царицыну,
а ханский брат и мать, Дармабала, к Саратову, где и укрылись под защитой
русской администрации.
Эта победа значительно усилила Дондук-Омбо. Недавно назначенный хан
по существу потерял всякую власть в Калмыцкой степи.
Русское правительство решило вступиться за хана Черен-Дондука.
В январе 1731 г. Коллегия иностранных дел направила в Калмыцкое ханство
И.Ф. Барятинского, передав в его распоряжение все волжские войска. Нужно
было преградить пути отхода Дондук-Омбо на Кубань. В распоряжении И.
Ф. Барятинского было 6 драгунских, 2 пехотных полка и около 5 тыс. человек
донских и волжских казаков. При нем, кроме того, находился Дондук-Даши
с 3 тыс. калмыков, да у хана с братом было до 2 тыс. воинов. Всего под
знаменами И.Ф. Барятинского собралось более 14 тыс. человек. У Дондука-Омбо
же насчитывалось не менее 20 тыс. вооруженных калмыков.
Войско И.Ф. Барятинского прибыло 4 марта к Астрахани.
Медленное движение этих войск дало возможность Дондук-Омбо беспрепятственно
уйти на Кубань, уведя с собой около 11 тыс. кибиток. И. Ф. Барятинский
вступил с ним в переписку, убеждая его прекратить борьбу и вернуться
в Калмыцкую степь. Но успеха он не достиг. Силы Дондук-Омбо множились
за счет новых улусов, чьи тайши покидали хана Черен-Дондука и переходили
на сторону Дондук-Омбо. Тогда правительство решило направить к мятежному
тайше своего представителя Д. Ефремова с поручением убедить тайшу помириться
с ханом и другими нойонами, обещая за это полное прощение российской
императрицы и разрешение кочевать по берегам Волги. Миссия Д. Ефремова
увенчалась успехом. Дондук-Омбо согласился с предложениями правительства
и вернулся на Волгу. В это время уже явно назревал новый вооруженный
конфликт между Россией и Турцией. Русское правительство нуждалось в
калмыцкой военной силе. Оно, однако, понимало, что эту силу можно будет
эффективно использовать только тогда, когда во главе ханства встанет
сильный и авторитетный правитель. Так в правящих кругах России созрело
решение поставить Дондук-Омбо во главе Калмыкии. 7 марта 1735 г. он
был объявлен, «главным управителем калмыков», а хан Черсн-Дондук препровожден
в Петербург. Его смещение царское правительство объяснило так: «оный
Черен-Дондук, по получении ханства, учинил себя весьма слабо, а к тому
ж и спился, и за тем порученнаго ему подданаго калмыцкаго народа в добром
согласии и к ним в>должной верности содержать не мог». 14 ноября
1735 г. Дондук-Омбо принес присягу на верность русскому престолу.
Правление Дондук-Омбо (1735—1741) характеризуется
стремлением к единовластию и самостоятельности в управлении улусами.
По богатству и силе он не имел среди калмыцких тайшей серьезных соперников,
за исключением своего двоюродного брата Дондук-Даши, расправиться с
которым он искал случая. С другой стороны, русское правительство, утвердив
Дондук-Омбо «главным управителем калмыцкого народа», считало необходимым
создать ему противовес в лице другого достаточно сильного нойона. По
этой именно причине самый сильный из противников «главного управителя»
Дондук-Даши пользовался поддержкой правительства. Оно оберегало его
от Дондук-Омбо. Дондук-Даши был отправлен в Петербург, и только в 1738
г. его отпустили в Степь, установив ему жалованье в размере 500 руб.,
300 руб. на покупку сена для скота и 200 четв. муки в год.
Договорившись с Дондук-Омбо, русское правительство
в полной мере использовало вооруженную силу калмыков в начавшейся войне
с Турцией. Боевые успехи Дондук-Омбо укрепили доверие к нему, он получил
прибавку к жалованью и стал ежегодно получать 3 тыс. руб. деньгами и
2000 четв. муки. 3 марта 1737 г. за «верный к нам твои, подданнаго нашего,
службы, порядочное правление калмыцкаго народа, показанную ревность
и прилежность и знатные поиски над неприятели нашими кубанцами» Дондук-Омбо
был пожалован титул хана, а 28 мая ему вручали знаки ханского достоинства:
знамя, саблю, соболью шубу и соболью шапку.
Дондук-Омбо был одарен умом и полководческими способностями.
В своей внутренней политике он настойчиво и жестко проводил принцип
единовластия, требуя, чтобы все тайши ему беспрекословно повиновались,
отбирая за малейшее неповиновение у них улусы. В этом отношении он следовал
примеру своего деда хана Аюки. Такая энергичная деятельность Дондук-Омбо
не встречала противодействия со стороны русского правительства. Оно
понимало, что в условиях, когда хан лояльно служит интересам России,
чрезмерное обилие тайшей, имеющих самостоятельные улусы, пагубно сказывается
на боевой силе калмыков и затрудняет ее использование в войнах России.
Русская администрация не возражала не только против лишения улусов,
но даже и против физической расправы хана с непокорными владельцами.
Хан Черен-Дондук был слаб, и такие мероприятия ему были не по силам.
Дондук-Омбо, сильный и влиятельный хан, сурово расправлялся со своими
противниками. Дондук-Даши, сменивший Дондук-Омбо на посту правителя
Калмыкии, писал в 1759 г. канцлеру М. И. Воронцову, что тот «не взирая
ни на владельцев, ни на знатных, ни на подлых, ни на духовных, ни на
всякий мужский пол и женский, иных умерщвлял, других арестовал, а иных
и вовсе искоренял, а потом писал об них, что они какую-либо противность
учинили русскому правительству».
Разумеется, суровая политика Дондук-Омбо вызывала
недовольство среди нойонов. Междоусобия начались в собственной семье
хана. От первой жены он имел сына Галдан-Нормо. Во время пребывания
на Кубани хан женился на дочери кабардинского князя Магомета Кургокина
по имени Джан, сыгравшей заметную роль в калмыцкой истории 30—40-х годов
XVIII в. Под влиянием молодой ханши Дондук-Омбо объявил своим наследником
ее десятилетнего сына Рандула, чем вызвал недовольство Галдан-Нормо.
Другие тайши негодовали по поводу того, что Дондук-Омбо приказал убить
сына Досанга Чидана. Назревало серьезное выступление против хана группы
тайшей, в числе которых были Лубжи и Бай — сыновья Доржи Назарова, Бамбар,
сын Лубжи, Лекбей, зять Чакдоржаба, и др. Летом 1738 г. хан объявил
поход против казахов. Во главе калмыцкого войска хан поставил Галдан-Нормо.
Последний решил воспользоваться случаем и обратить оружие против отца.
Он встретил поддержку тайшей Бая и Лекбея. Лубжи к этому времени уже
умер, но его сын Бамбар тоже поддержал Галдан-Нормо.
Напуганный хан Дондук-Омбо обратился за помощью к
русской администрации, вступив одновременно в переговоры с восставшим
сыном. Русское правительство опасалось, что Галдан-Нормо и поддерживающие
его нойоны откочуют за Яик и далее в Джунгарию. Поэтому оно содействовало
примирению хана с сыном. В конечном счете до вооруженного столкновения
дело не дошло. Борющиеся стороны примирились. Дондук-Омбо не подверг
главных участников выступления наказанию. Зато ханский гнев обрушился
на зайсангов, которых Дондук-Омбо арестовывал и направлял в Астрахань
для наказания по русским законам. Из тайшей в это время был арестован
сын Чакдоржаба Бату с его сыном Тангутом, которые не принимали участия
в движении Галдан-Нормо. Русское правительство пыталось выяснить причину
майского гнева, но не успело довести дело до конца, так как Багу имеете
с сыном вскоре умерли от оспы в Астрахани. Примирившись с сыном, Дондук-Омбо
не хотел оставлять его в своих улусах, а отправил в Царицын. Оттуда
Галдан-Нормо был переправлен в Казань, где и умер 27 июля 1740 г.
Русское правительство, опасаясь возбудить недовольство
хана, равнодушно смотрело на его произвол, тем более что Дондук-Омбо
охотно посылал свои войска туда, куда это требовалось правительству.
Лишь значительно позже, после смерти Дондук-Омбо, эусский канцлер М.
И. Воронцов откровенно признавался оз 1759 г.) Дондук-Даши, что его
предшественник Дондук-Омбо «напоследок» сделался вредным не только всему
калмыцкому народу, но и собственной его фамилии.
Дондук-Омбо умер 21 марта 1741 г. Немедленно после
его смерти вновь началась борьба за ханскую власть. Правительство России
поручило Л. В. Боборыкину, находившемуся тогда при ханской ставке, сделать
так, чтобы тайши послали в Петербург прощение о назначении им ханом
того, «кого российский двор соизволет». Между тем ханша Джан, желая
провести в ханы своего сына Рандула, начала терроризировать соперников.
В это же время Дармабала организовала свою группу с тем, чтобы добиться
назначения ханом ее сына Галдан-Данжина. Джан послала брата Дондук-Даши,
тайшу Бодонга, командовавшего ханским войском, разгромить улус этого
соперника. В урочище Бага-Болхун, на луговой стороне, Бодонг напал на
Галдан-Данжина и находившихся с ним Бая и Убаши, дядю Галдан-Данжина,
и нанес им поражение. Галдан-Данжин со своими родственниками и сторонниками
были захвачены и убиты. Астраханский губернатор выслал в степь отряд
войск с целью прекратить междоусобие. Бодонг, будучи уверен, что русские
поддерживают противную ему сторону, напал на отряд, но потерпел поражение.
Улусы Дарма балы и ее убитого сына были взяты под защиту русским отрядом.
Джан так и не смогла их захватить. Усобицы продолжались. В этих условиях
правительство поставило В. Н. Татищева во главе Калмыцкой комиссии.
Впоследствии он был назначен астраханским губернатором.
Перед В. Н. Татищевым стояла задача добиться прекращения
междоусобия в Калмыкии, найти и поставить у власти нового правителя
ханства. Наиболее желательным кандидатом был Дондук-Даши — давний соперник
Дондук-Омбо. После смерти Дондук-Омбо и разгрома войсками ханши Джан
улусов Галдан-Данжина Дондук-Даши был самым сильным из калмыцких тайшей,
а если бы ему удалось захватить улусы Джан, тогда ему не был бы страшен
ни один из калмыцких владельцев. Но такое усиление наместника ханства
не отвечало намерениям русского правительства. Оно считало необходимым
«наместника ханства так содержать, чтоб он других владельцев был немного
посильнее, а сверх того других улусов ему забирать к себе не давать».
В.Н. Татищев 4 сентября 1741 г. провозгласил Дондук-Даши
наместником ханства. Новый наместник, принимая власть, обязался: 1)
с иностранными государствами и народами в сношения не вступать, 2) крещеных
калмыков под свою власть не принимать, 3) дать в заложники своего единственного
сына Асарая. Выступившую против Дондук-Даши ханшу Джан правительство
распорядилось арестовать. Однако В. Н. Татищев убедил правительство
оставить ее на свободе. Джан демонстративно не явилась на церемонию
провозглашения Дондук-Даши наместником, а в 1742 г. откочевала с детьми
и 700 кибиток на Кубань, откуда начала переписку с иранским шахом Надиром,
прося его заступничества и помощи. Убедившись в невозможности возвратить
утраченную власть, Джан вернулась в свой Багацохуровский улус, откуда
вскоре была отправлена в Петербург, где крестилась вместе с детьми,
которым были присвоены православные имена и фамилия Дондуковых. Царское
правительство закрепило за Джан и ее потомством Багацохуровский улус
и назначило ей жалованье по 500 руб. и по 1000 четв. муки в год.
С этого времени правительство России взяло твердую
линию на ограничение ханской власти. Обязательства, предложенные им
Дондук-Даши, существенно отличались от предыдущих, отражая этот курс.
Новая политика царской власти вызвала недовольство тайшей. Многие из
них отказывались подчиняться правителям, назначенным из Петербурга.
Особенно сильное раздражение вызвало лишение ханов права вести самостоятельные
сношения с другими странами. Когда Церен-Дондук, назначенный наместником
ханства, согласился соблюдать это требование, его мать, ханша Дармабала,
«расплакалась, драла себе лицо и волосы и, выдрав несколько волос, бросила
их на Церен-Дондука, приговаривая, что эти волосы по смерти взыщутся
на нем».
Дондук-Даши 20 лет управлял Калмыцким ханством (1741
— 1761). Именно на эти годы приходится проведение отмеченной выше жесткой
политики русских властей. Когда Дондук-Даши обратился к ним с просьбой
передать ему улусы умерших Церен-Дондука, Галдан-Данжина и Дондук-Омбо,
он не получил полного удовлетворения: улус Дондук-Омбо ему вообще не
дали, от остальных улусов выделили доли. Это обстоятельство, а особенно
взятие в заложники его единственного сына, который к тому же в 1744
г. умер от оспы в Астрахани, явились причинами ухудшения отношений между
ним и В. Н. Татищевым. Полковник Спицын, состоявший при Дондук-Даши,
вскоре донес в Коллегию иностранных дел, что наместник и близкие к нему
тайши Бодонг и Замьян находятся «во вредительских замыслах». Возобновились
набеги калмыков на русские селения и самовольные их перекочевки на правый
берег Волги. Постоянные трения между наместников и русскими властями
привели к тому, что Дондук-Даши только 20 февраля 1758 г. был утвержден
ханом. Через три года он умер. В управление ханством вступил его юный
сын Убаши, утвержденный наместником ханства еще в 1758 г. В августе
1762 г. правительство вновь подтвердило право Убаши на наместничество,
а 29 октября того же года в урочище Цаган-Аман на Волге астраханский
губернатор Неронов публично объявил его наместником ханства.
Наместничество Убаши (1761 —1771) пытался оспорить
Цебек-Дорджи, сын Галдан—Нормо, внук Дондук-Омбо. Выступив против Убаши,
он вскоре откочевал на Дон, а оттуда отправился в Петербург с хлопотами
о возврате ему дедовских улусов. Однако ханша Джан, а теперь княгиня
Вера Дондукова, опередила его и добилась подтверждения передачи во владение
своим детям Ба-гацохуровского улуса и разрешения возвратиться в степь.
С приездом Дондуковых в свой улус в Калмыцкой степи начали распространяться
слухи о предстоящей насильственной христианизации и подчинении калмыков
крещеным князьям Дондуковым, а наместник ханства Убаши якобы «при наследном
токмо своем улусе останется». Вследствие этих слухов волнения среди
нойонов стали настолько усиливаться, что правительство вынуждено было
предпринять меры успокоительного характера, рассылая грамоты с опровержением
этих слухов.