И когда к концу битвы ойратов стало окружать многочисленное войско противника, старейший из тысяцких совершил возлияние перед черным бунчужным знаменем Четырех Ойратов, вручил Ану чашу с кумысом и произнес благопожелание:

Пусть черный и грозный ойратский бунчук
Врагов устрашит, раскидает вокруг.
Пусть силой могучею нас наделит,
Отваги придаст и мечи заострит.
Пусть тот, кто в борьбе за ойратский народ
Из этого мира в мир духов уйдет,
Лишившийся тела — да будет и там
Он преданным духом-хранителем нам!
Прославят нас люди грядущих времен,
Потомки бессмертных ойратских племен!

После этого поражения Галдана покинули многие его сторонники. Они перешли на сторону Цеван-Рабтана.

Прежде чем закончить рассказ о Галдане, нужно сказать о его политической деятельности. После покорения Средней Азии, Далай-лама пожаловал ему почетный титул Бошокту-хан (т. е. благословенный правитель). Галдан об этой своей радости поставил в известность пекинский двор. Там, исследовав этот вопрос, установили, что "никогда такого примеру не бывало, чтоб от оных (т. е. ойратских) владельцев, которые сами собою объявляли себя ханом, присланные дары приняты были", что раньше грамоты на титулы давались Пекином и следовало бы отказаться от приема даров, присланных Галданом, нарушившим порядок и традиции. Но учитывая, что он прислал дары "от всего своего усердия, и притом нарочно прислал своего посла о себе объявить, того ради да благоволит ваше величество присланные от него дары всемилостивейше принять". Этим самым Сюань Е признал за Галданом новый ханский титул, пожалованный Далай-ламой. На этом вопросе И. Я. Златкин специально остановился; он писал, что независимо от этого пожалования Галдану главой ламаистской церкви титула Бошокту-хан неожиданное возвышение Галдана не случайно. Известно, что среди владетельных князей Чоросского дома после Эсень-хана, никто не носил ханского титула. Ханами не были ни Хара-Хула, ни Батур-хун-тайджи, ни Сенге, не был ханом ни один из правителей Джунгарии после Галдана. В этом вопросе историк, с одной стороны, имеет в виду официальную грамоту главы церкви, а с другой, что Далай-лама поддерживал Галдана как своего воспитанника. Есть и третий аспект, о чем он говорил, — это то, что Галдан мечтал о восстановлении могущества монголов во главе с Далай-ламой.

Действительно, Галдан установил жесткий административный порядок, укреплял центральную ханскую власть, пресекал сепаратизм удельных князей, расправлялся с противниками. С приходом к власти он обнародовал указ, в котором повелевалось: "Десятью кибитками должен заведовать один, и заведующий должен иметь свои 10 кибиток в распоряжении; об учинении воровства (десятский) должен объявить, если не объявит, то обрубить ему руки, а других его (людей) заковать в железо... Вообще людей, ходящих по чужим хошунам и между собой смешавшихся, должны собирать; если они без отоков (не входят в состав отоков), то водворяются в отоки, если они без аймаков, то водворяются в аймаки".

В другом пункте указа говорилось: "Если какие-либо люди, живущие в определенном отоке, переменят (местожительство), то за людей целого аймака с управляющего им (аймаком) должно взять девяток (девять голов скота). Кто, не послушавшись слов управляющего (аймаком), отделится от своего аймака и переменит (местопребывание), то с того взять девяток. Кто скрывающегося из своего отока или аймака человека доставит в его аймак, тот имеет получить с управляющего им (аймаком) лошадь, с других же столько баранов, сколько было (в аймаке) юрт... Кто, поймав перебежчика, доставит его к князю, тот имеет получить определенное вознаграждение".

Галдан-Бошокту-хан укрепил Джунгарское ханство на международной арене, раздвинул его границы, установил порядок и законность, первым стал чеканить свои монеты. Но тяжела была рука просвещенного и образованного хана для его противников. С другой стороны, его соперника Цеван-Рабтана в борьбе с ним стал поддерживать Китай. Какую опасность представлял для Китая Галдан-Бошокту-хан говорят документы. После гибели Галдана, подводя итоги кампании, маньчжурский император Сюань Е говорил: "Галдан так далеко распространил свои победы, что он в западной и северной стороне живущих многих (татарских и бухарских) владельцев, а именно: Самархань, Бухар, Хасак, Бурут, Еркень, Хасхар, Сайрам, Турфань и Хами под свое владение подбил и покорил, а городов и местечек более тысячи двухсот во владении своем имел. И понеже он в войнах почти век свой изжил и воинским делом довольно искусился, то калкам ни по которой мере стоять было против него не можно. И тако он семи знамен калкаской народ, состоящий из многих тысяч сот человек, в один год очистил. Чего ради калкаские ханы, нояны и тайдзии... под покров наш прибежали. Однако ежели бы мы их тогда не приняли, то б они поневоле принуждены были поддаться элетам. А коль был тогда силен Галдан, то и кроме нашего изъяснения всяк видеть может... Однако ежели бы мы сего дела (т. е. войну с Галданом) благополучно окончать не могли, то б мы... ту бы на себе славу понесли, что мы все соки своего государства в северных странах истощили". Такое признание императора великого Китая делает больше чести Галдан-Бошокту-хану, чем все, что о нем говорили и писали последующие поколения историков.

После поражения в 1696 году силы Галдана стали уменьшаться, а Цеван-Рабтана увеличиваться, к последнему стали стекаться все обиженные в свое время Галданом и те, которые покидали его, видя его поражение.

Сюань Е решил окончательно расправиться с Галданом. Повсюду были разосланы агенты с его повелением, в котором предписывалось представить в Пекин самого Галдана или его голову.

Цеван-Рабтан со своими сторонниками собрались в Боро-Тала при Алтае и решили поймать Галдана. Сын Галдана — Себтин-Балчжур в Туркестане, близ Хами, на охоте был схвачен и препровожден в Пекин, где его возили по улицам и показывали народу. Галдан признал свое поражение. И. Я. Златкин так написал о кончине Галдан-Бошокту-хана: "Утром 13 марта 1697 года, находясь в урочище Ача-Амтатай, он занемог, а к вечеру того же дня он на 52-м году жизни умер. В ночь на 14 марта его труп был предан сожжению". Отец Иакинф сообщил, что Галдан "решился предупредить поносную и мучительную смерть, ожидавшую его на Пекинской площади, и принял яд. Данцзиле, верный спутник сего несчастного государя, немедленно предал тело его сожжению, а когда кости собрал в урну и потом, взяв к себе дочь его Чжонцзиху, отправил в Пекин посланника с прошением о принятии его в свое подданство".

Император Сюань Е, узнав, что Галдан умер, а тело его предано сожжению, писал сыну: "Галдану случилась смерть от принятого им ядом исполненного зелия... Но токмо того жаль, что Галданово тело сожжено. А однако ж только б мы одну его сухую голову видеть могли, хотя б он и совсем цел был, прежде сего У Сань-гуево тело также сожжено было, однако оное потом на лобном месте в ступе истолчено и по всем рынкам рассеяно. И тако сегодня закону мы уже переменить не можем".

Китайский двор, получив известие о кончине Галдана, его наследство полностью предоставил Цеван-Рабтану, "в котором надеялся иметь преданного себе вассала, а Данцзиле предписал ехать в Пекин". Цеван-Рабтан уже собрал своих подданных, принадлежавших его отцу, присоединил к себе остатки Галдановых людей и объявил себя ханом. "Когда же Данцзиле ехал в Пекин, то он отнял у него на дороге Галданову дочь и кости его, и представил в Пекин в знак преданности от своего лица".

В сентябре 1698 года прах Галдан-Бошокту-хана был доставлен в Пекин, где, по приказу Сюань Е, был выставлен в воротах города.

Галдан-Бошокту-хан в истории Джунгарского ханства остался одним из самых выдающихся деятелей — просвещенным государем, полководцем, законодателем.

События в Джунгарии были связаны и с калмыками. В 1667 году скончался Шукюр-Дайчин чуть ли не в столетнем возрасте. Его наследником стал старший сын Пунцук (Бунчук, Мончак), который уже много лет управлял народом при престарелом отце. При нем на Волгу прикочевал со своим улусом хошеутовский нойон Кундулен-Убуши "с четырьмя своими сыновьями в трех тысячах кибиток улусных своих калмык". Этому нойону, о котором мы упоминали выше, в то время было 120 лет. Он ушел из Джунгарии, конечно же, из-за расправ Галдана.

Мончак укреплял центральную власть, старался своих родственников обессилить улусами. Именно он хотел отдать в Россию своего племянника Джалбу (Ялбу) — сына Даян-Эрки, чтобы завладеть его улусом. При этом интересно то, что и Дайчин, и Мончак отправляли войска и в Крым, в помощь русским в войне с крымским ханом, в то же время они не упускали случая вмешаться в джунгарские дела, воевали с Аблай-тайши, находящимся за Уралом. Мончак не на много пережил своего отца, он умер в 1669 или в 1671 году, некоторые источники, повторяя друг друга, указывают разное время.