Как писал профессор Н. Н. Пальмов, 13 июля 1802 года на речке Зельме состоялось торжественное объявление калмыцкому народу грамоты Александра I от 26 октября 1801 года. Главный пристав калмыцкого народа Н. И. Страхов обратился к наместнику Чучею, владельцам, зайсангам, духовенству и народу с особой речью, пояснявшей права наместника и обязанности его подвластных, а также круг деятельности суда Зарго и роль главного пристава калмыцкого народа как посредника между калмыцким народом и русским правительством. Н. Н. Пальмов же заключил, что "поставленный в ограниченные рамки деятельности Чучей не мог ознаменовать своего правления чем-либо выдающимся, тем более, что правление Чучея было кратковременным и все, можно сказать, ушло на упорядочение дел по Дербетовскому улусу, сколько это позволяла возможность".

Чучей Тундутов умер 23 мая 1803 года. Перед смертью он оставил такое завещание:

"1803 года мая 13 дня калмыцких народов наместник Чучей-тайши Тундутов, предчувствуя наступающую от болезни окончание жизни моей, оставляю сие завещательное письмо в здравом разуме и твердой памяти. Достоинство и звание мое наместника калмыцких народов со всеми пожалованными на оное высочайшими двумя грамотами и прочими признаками и одеждами сего достоинства, а именно: знаменем, медалью, собольею шубою и шапкою, панцырем, саблею и каретою, оставляю большому сыну моему Эрдени-тайши Тундутову, Малой и Большой Дербет оставляю в наследие детям моим на основании наших калмыцких прав и законов, завещаю служить государю императору, не щадя живота и крови, к подвластным быть милосердным как отцам к детям; между собою жить соединенными неразрывною дружбою, и всем последовать, поверя добродетели, во утверждении сей духовной моей прилагаю обыкновенную печать свою.

К сему завещательному письму калмыцких народов главный лама Сойбинг-бакша во свидетельство печать прилагаю.

При сем духовном завещании свидетелем был главный пристав калмыцких народов коллежский советник Страхов". Чучей был похоронен в урочище Амта-Зельме и там была поставлена по калмыцкому обычаю цаца.

Хотя в завещании своем Чучей говорит, что Большой и Малый Дербет оставляет своим детям, но Большие Дербеты имели своего владельца Габун-Шарапа, который в это время и подавал жалобы инспектору Кавказской кавалерии генералу Шепелеву и главноначальствующему в Астраханском крае князю П. Д. Цицианову. Эти тяжбы будут продолжаться десятилетиями, мы к ним еще вернемся.

Между тем шли споры между Багацохуровским и Эркетеневским улусами. Хотя после смерти Алексея Дондукова улус был передан в казенное ведомство, но Эркетеневский улус считался второй частью Багацохуровского улуса. Назначенные правителями улуса зайсанги Баяр и Павел Алексеев умерли, на их место были выбраны "зайсанг порутчик Ользето и Кошты с товарищи".

В объединенном улусе в 1800 году было 3086 кибиток, из них в Багацохуровском — 1683, а в Эркетеневском — 1403 кибитки. Эркетеневская часть находилась под управлением зайсанга Ончика. Он умер в 1799 году. После его смерти происходили процессы то объединения, то откочевки отдельных зайсангов. В связи с чем и возникали споры и тяжбы о принадлежности аймаков и правах на них зайсангов.

В августе 1799 года коллежский советник И. А. Рожнов слушал письмо зайсангов: порутчика Наран-Убаши, Му-Кукеня, Зунду-гелюнга, Шара-Бакши, Замбы-гелюнга, Дамбар-гелюнга "и всего общества 1403 кибиток", которые писали, "что управляющий ими природный их зайсанг Ончик помер, о том они с прискорбием сожалеют, для того, что по высочайшей милости монаршей, равно и по старанию его, Ончика, жили они спокойно, в скоте было у них плодородие великое и все происходило добропорядочно, при чем также и дети Ончиковы Мука и Джиргал имели о пользе их должные попечении, просят всем обществом препоручить себя в их управление, на том же основании, как Ончик имел в своем ведении".
Обращения от общества Эркетеневского улуса подписали: Бу-лучинова рода Зунду-гелюнг, Шара-Бакши и Габунг; Цатанова рода Замбу-гелюнг, Ончик-гецуль, Галдан, Номогон-Лоузанг; Мер-кетова рода Дамбар-гелюнг, Табки-гецуль, Маргаша; Ики-Хабучи-нова рода Самтан-гелюнг, Чюрюм, Цаган-Теке; Бага-Хабучинова рода Осор-гелюнг, Цебек, Сонгончи; Эрекчутова рода Хара, Бал-дан-гелюнг; Хо-Меркетова рода Ходжи-гелюнг, Хоче, Джуру; Бак-шин-шабинерова рода Зодбо-гелюнг и Басанг; "а за неумением их грамоте, по их просьбе Дудан-гелюнг писал", подписали: Ламаин-шабинерова рода Зодба-гелюнг и Гюнцюк, Шарап-гелюнг и Очир, Моголцок и Енкецек, Тубиевы дети Тебки-гелюнг и Ганчик, Шарап-гелюнг; Багутова рода Добдон-гелюнг, Мюнгюн, Иши-гелюнг и Манхадак; Егусова рода Цембель-гелюнг и Габунг-Иши; зайсанг Му-Кукен" и др.

К характеристике сыновей Ончика они добавили, что "Джиргал человек трезвый, поведения хорошего и всегда при отце своем и в отлучке его управлял сим улусом без всякого народу отягощения".

Из Калмыцкой экспедиции последовал приказ: "Господам, почтенным рода владельческого зайсангам, Муке и Джиргалу в наставление и к должному исполнению письмом объявить, что они определены по желанию Эркетенова общества правителями потому самому, что предки их должную к природным своим монархам Всероссийским верность при всяких случаях и обстоятельствах наблюдали, так равным образом и отец их Ончик, несмотря на бывшей пред несколькими годами разврат в калмыцком народе и происшедшую от того измену, не допустил себе овладеть толь бесчестному и вредному искушению, а старался поступать как из аттестатов от главных начальников ему данных видно, со всяким рачением и мужеством по долгу подданства и присяги в троекратных в минувшую войну походах против горских народов, за каковую ревность и жалован чинами: в 1788 году — прапорщиком, в 1794 — капитаном и при взятье Персидского города Дербента высочайше жалована ему золотая медаль на Георгиевской ленте, и был еще сверх того по сим похвальным качествам действительно достойным высочайшей е.и.в. милости, каковая со отличностию и была б ему оказана, но приключившаяся рановременная смерть до того не допустила; то примеру сему оставшие по нем дети Мука и Джиргал должны непременно заслужить такового награждения, пребывая навсегда в непоколебивом и благополучном российском подданстве служить, что ... в случающихся обоюдных делах соблюдать должное правосудие, не опасаясь семьянистых и не выделяя одиноких, не потворствовать богатым, правого не обвинять, воров, лжецов, пьяниц, распутных и сверх состояния своего роскошных унимать и от пороков воздерживать, стараясь всех в рассеянии кочующих собрать в своей ставке, научать их трудолюбию и спокойному житью, изыскивать средства к размножению их имения и скотоводства, входить даже в распоряжение кочевых мест и содержать их так, как они всегда находились под руководством и управлением их отца в должной верности и повиновении верховной и законной власти...". Такое наставление было дано при определении Муки и Джиргала правителями Эркетеневского улуса.

Мука и Джиргал, утвержденные правителями улуса, действительно хотели собрать аймаки под свое управление. Оказалось, что зайсанги Му-Кукен, Мацак откочевали в Хошеутовский улус, а некоторые, в числе 440 кибиток были отданы в Дербетовский улус в 1771 году за потерю собственных. Из аймаков Му-Кукена и Мацака некоторые оставались вместе с улусом, другие уходили из Дербетовского улуса обратно в Эркетеневский. Споры и тяжбы происходили между владельцами этих улусов и Эркетеневскими зайсангами. В разрешение дел были вовлечены Н. Страхов и его сотрудники. Споры продолжались много лет. После смерти Чучея Страхов был обвинен во взятках и снят с должности. Он продолжал судиться до 1810 года. За это время умерли Мука и Джиргал, находясь под следствием в Астрахани в 1806 году. По решению Правительственного Сената Страхов был оставлен в подозрении с выговором, что он продолжает беспокоить по личным делам высокие государственные учреждения.

Жена зайсанга капитана Ончика Улюмжди подала калмыцкому приставу полковнику Ахвердову письмо. Она писала: "Двое мои сыновья по делу аймашных своих калмык имея хождение, разбираясь в присутственных местах, но по каковому случаю, по болезни ль, или непривычки их прожития в городе, померли, мне о том неизвестно, из которых детей моих большей сын Мука имел себе от роду 30 лет, а другой Джиргал — 28 лет, после которых детей моих ныне осталась я только с одною внучкою". У Ончика остались братья Галдан, Цембель, Мирза.

Правителями Эркетеневского улуса были определены зайсанги Убаши, Мацак и Мирза.

Такие же процессы имели место в Икицохуровском и Яндыков-ском улусах.

Когда в 1793 году умерла владелица Яндыковского улуса Битю-ка, улус этот остался на попечении зайсангов. Здесь споры и претензии происходили не между Яндыковским улусом и Икицохуровским улусом, а между владельцами Икицохуровского улуса на владение Яндыковским улусом.

Все поступавшие по делу "О калмыцком Яндыковском улусе" документы были собраны и записаны в журнале Государственного Совета в департаменте Гражданских и духовных дел и рассмотрены 12 июля 1816 года.

Государственный Совет рассматривал дело "О калмыцком Ян-дыковском улусе, состоящем во владении Санжи-Убаши", на который претендовали владельцы Джиргал с братьями и Эрдени. "По смерти владельца Торгоутовского улуса Яндыка, жена его Бютюка, владевшая сим улусом 20 лет, по неимению детей, усыновила младшего сына владельца Маши, двоюродного внука Яндыкова — Санжи-Убашу. По смерти Бютюки, согласно ее Завещанию, подвластные Яндыкова улуса калмыки в 1793 году избрали над собою владельцем оного Санжи-Убашу, на что согласны были и его родственники Икицохуровские владельцы Цебек-Убаши и Мукукен и Хошоутовский владелец Тюмень и их Ламы и зайсанги". Об этом было доложено в Коллегию представителями от улуса и приставом Страховым. Указ об утверждении Санжи-Убаши владельцем Яндыковского улуса пришел 19 сентября 1803 года.

Вслед за этим "вдова Цебек-Убаши прислала прошение", в котором объясняла, "что по смерти ее мужа, она с детьми, по родству с Яндыком равное имеет на улус его право, как и Санжи-Убаши", и просила выделить ей часть из Яндыкова улуса.

Коллегия, получив подробное объяснение по вопросу, препроводила к князю Цицианову, но ответа не было получено.

В 1810 году присланные от Икицохуровского и Яндыковского улусов депутаты, зайсанги Джалцан-гелюнг и Габун-Джамба просили, во-первых, об утверждении Санжи-Убаши владельцем Икицохуровского улуса, по смерти родного брата его Му-Кукеня, по наследству ему принадлежащего, а во-вторых, о пожаловании ему, Санжи-Убаше, на потомственное владение Яндыковым улусом высочайшей грамоты.

Владельцы Эрдени Цаган-Кичиков и Джиргал Цебек-Убашиев с братьями Очиром и Сетер в то же время писали в Коллегию иностранных дел, в котором изъясняя, что они имеют равные с Санжи-Убашием права на Яндыков улус, просили выделить принадлежащие им по праву наследства части улуса.

По всем этим вопросам собрать нужные сведения было предложено приставу Халчинскому. Члены суда Зарго ответили ему, что имение "по древним их узаконениям поступает детям; ежели же оных нет, то к ближним родственникам, а буде и тех нет, то имение должно поступить в раздел к дальнейшим родственникам".

Государственная Коллегия иностранных дел препоручила генерал-лейтенанту Ртищеву войти в подробное рассмотрение дела. Созданная им особая комиссия сделала следующее заключение: "1-е. Джиргал, Очир и Сетер — дети Цебек-Убаши и двоюродный брат их Эрдени Цаган-Кичиков, по законам калмыцким имеют равное право участвовать в Яндыковском улусе, ибо поколенная роспись показывает, что они по мужской линии доводятся троюродными братьями Санжи-Убаше, а умершему владельцу Яндыку в 3-м колене правнуки; каковую поколенную роспись подписали все спорящие владельцы. Десятилетняя давность по калмыцким правам и обыкновениям на иски по делам наследственным не распространяется.

2-е. Яндыков улус не должно почитать выморочным имением, а потому:

3-е. Оной улус по калмыцким правам и обыкновениям следует разделить между Санжи-Убаши, Эрдени и Джиргалом.

4-е. Во владении Санжи-Убаши желают остаться 15 зайсангов, в управлении коих находится старинных 863 кибитки; недовольных же им и откочевавших зайсангов — 7, в управлении коих находится 129 кибиток и сверх того еще два гелюнга, имеющих в управлении 35 кибиток.

5-е. Санжи-Убаши поведением своим не подавал никакого поводу к жалобам, но причиною разномыслия в улусе, суть происки зайсанга Кюкюнтея, который, имея неудовольствие к Санже-Убаше, желает один управлять улусом, и вражда между Санжи-Убаши и главным приставом Халчинским.

6-е. Тяжущиеся владельцы, не нашедшие способов к полюбовному между собою примирению, дали следственной комиссии в виде медиаторского суда записи, по которым она заключила: как с одной стороны Торгоутовские владельцы Санжи-Убаши, Эрдени и Джиргал с братьями, по калмыцким обычаям имеют равное право наследовать улусом прадеда их Яндыка, то и следовало бы разделить его на три равные части, но с другой стороны, Калмыцкий суд Зарго не показал примеров разделения какого-нибудь улуса в подобных случаях, при том же весь сей улус удаляется от раздробления, и большая часть зайсангов, в особенности старожилых и зажиточных, желает остаться в единственном владении Санжи-Убаши; почему комиссия, чтобы сохранить пользу улуса и доставить претендателям удовлетворение, положила: весь Яндыков улус оставить в единственном владении Санжи-Убаши на основании высочайшего указа 19 октября 1803 года с тем, чтобы он прочих претендателей, т. е. Эрдени и Джиргала с братьями, за следующие им из Яндыкова улуса две части удовлетворил деньгами, и именно заплатил бы по 50 тысяч рублей каждой стороне единовременно. Санжи-Убаши, выслушав сие решение комиссии, объявил, что он назначенную сумму 100 тысяч рублей в удовлетворение за две части Яндыкова улуса для успокоения самого правительства, заплатить постарается".

Выслушав решение комиссии Ртищева, "Государственный Совет в департаменте Гражданских и духовных дел, по соображении всех вышеизъясненных обстоятельств, полагает: 1-е. Санжи-Уба-шу признать единственным всего Яндыкова улуса владельцем, на основании высочайшего указа 19 октября 1803 года без всякого претендателей Эрдени и Джиргала вознаграждения, яко не имеющих на оный улус никакого права; ибо Санжи-Убаши утвержден владельцем не столько по праву наследства, сколько по усыновлению прежней владелицы Битюки и по единодушному избранию всего Яндыкова улуса, на каковое избрание согласен был и отец Джиргала Цебек-Убаши, а отец Эрдени — Цаган-Кичик никогда владения Санжи-Убаши не оспаривал".

Таким образом, Санжи-Убаши был окончательно утвержден владельцем Яндыкова улуса. Объединенный улус стал называться Яндыковско-Икицохуровским. После смерти Санжи-Убаши, его сын Церен-Убаши, по праву наследства, стал также владельцем объединенного улуса.