Приложение

Сценка из жизни Чингис-хана [+190]

ДИАЛОГ СО СПОДВИЖНИКАМИ ВО ВРЕМЯ ОТДЫХА НА ОХОТЕ

Чингис-хан обращается к Мухали, знаменитому монгольскому полководцу:

Ты, подобно огненному урагану, стремительно бросающийся на врага в часы боя, - мой опьяненный слон!

Ты, кто, руководя моими пышными пирами, никогда не расточает богатство, -
мое неиссякаемое сокровище!

Ты, в руках которого в часы боя никогда не дрогнет мое боевое знамя, -
мой могучий каменный столб!

Ты, кто во времена моих долгих отлучек стальной скрижалью своей держит в покорности мою Монгольскую Державу, - мой несравненный Мухали, поведай мне что-нибудь!

Ответ Мухали Чингис-хану:

О мой Великий повелитель и посланник Синего Неба!
Ты, всех равно ублажающий, - мой высокий Бодхисатва (Богочеловек).

Ты, рожденный для власти державной над всем родом человеческим, -
мой божественный "Хурмуста Тэнгир!" [+191]

Ты, мгновенной искрой мысли своей легко разбирающийся в правде и лжи, -
мой высокий мудрец!

Ты, увешанный плодами несметными, сочными, - мой благородный корень "сабаравас"! [+192]

Ты, напитанный легендарной силой и могуществом, - мой гордый белый лев!

Ты, обладатель беспримерным умением распоряжаться силой и талантом своими, - мой орел могучий!

Ты, для славы рожденный, - мой повелитель Суту Богдо!

Подобно волнам глубокого океана, да будет величаво твое сознание и мысль!

Коварных и жестоких врагов своих суровыми мерами укрощай!

Снискивай уважение и любовь, верой и правдой тебе служащих!

Обращение Чингис-хана к полководцу Хяртя-Бургули:

Ты, кто, участвуя в боевых моих стяжаниях, не знает робости и смятения, -
моя верная каменная опора!

Ты, кого пронзившая стрела стальная не принудит покинуть поля сражения, -
мой свирепый ассириец!

Ты, кто способен, как млатом, вбить в землю безнадежно обреченного соперника, - мой сказочный храбрец!

Ты, как испытанный боевой конь, всегда неизменный мой сподвижник Бургули, тоже поведай мне что-нибудь!

Ответ Хяртя-Бургули Чингис-хану:

- О мой высокий повелитель!

Ты - бездонный бурливый океан мой!

Ты - безмерной силы царственный орел мой!

Ты, способный ублажать девять избранных желаний смертных, -
живое воплощение бесценного камня "зинидемне"! [+193]

Ты, рожденный как избранник Неба, - мой Великий повелитель!

Умей равно и мудро распоряжаться силами, как материальными, так и духовными!

Умей сохранять скромность и не проявлять гордости даже при легендарном могуществе твоем!

Умей всегда чувствовать ответственность перед священной религией!

Умей каждому дерзкому злоумышленнику найти быстрое и праведное возмездие!

Сумей оказывать свое покровительство равно всем!

Сумей успевать, мой повелитель, во всех своих делах!

Обращение Чингис-хана к советнику и полководцу Шиги-Кутуку:

Ты, кто в часы смертоносных боев моих бесстрашным звуком трубным зовет к подвигам рать мою, - мой победный дракон!

Ты, как достойный вождь, всегда идущий впереди многих, - мой хитроумный богатырь!

Ты, кто, поддержав меня в дни бедности моей, снабжал конями боевыми, -
мой прославленный богач!

Ты, чьими освежительными напитками услаждался я в минуты жажды, -
мой незабвенный друг!

Ты, кто никогда не выходил из рамок моих державных повелений, -
мой праведный слуга, Шиги-Кутуку, скажи и ты мне что-нибудь!

Ответ Шиги-Кутуку Чингис-хану:

О державный повелитель!

Ты, великая и широкая моя Байга, река! Боевым конем непроходимая-
моя величайшая гора!

Ты, подобно кормилице-матери для всех сирот и убогих, -
мой золотоносный сосуд!

Ты, томительный зной умеряющий, - мой сандаловый лес!

Ты, подобно пожару истребляющий врагов и недругов своих, - мое сандаловое пламя!

Ты, блага человечества ради снизошедший в этот мир, - мой Великий Повелитель!

До смерти твоей блаженство - удел тебе определенный!

Ради интересов державных дел и религии себя не щади!

Отдавших тебе все силы сподвижников верных не забывай!

Ни в какое дело не ввязывайся, не подумав и не повременив!

Обращение Чингис-хана к знаменитому своему полководцу Джэбэ-нойону:

Ты, подобно береговой скале океана, гордо отражающий атаки волн неисчислимых, бесстрашно внедряющийся в гущу тьмы врагов, - мой легендарный богатырь!

Ты, в борьбе с иноземцами сокрушительно нападающий, - мой темно-серый ястреб!

Ты, с неослабевающей энергией умеющий разрешать великие задания, -
мой железный рычаг!

Ты, умеющий создавать неизменную атмосферу дружбы и мира со всеми, -
мой эластичный друг и сподвижник, Джэбэ, скажи и ты мне что-нибудь!

Ответ Джэбэ-нойона Чингис-хану:

Мой великий повелитель!

Самонадеянного врага своего превращать в пыль и прах- мой великий поток!

Ты, безмерно полное воплощение на земле двояких сил (духа и материи), -
мой несравненный хан!

Как воплощение трех драгоценностей вечно в блаженстве пребываешь на небесах.

Так в интересах споспешествования двум Высшим началам спокойно руководи своими державными, мирскими и религиозными делами!

С лукавством и коварством борись суровыми мерами;
Подвигам благочестивым отдай всего себя!

Обращение Чингис-хана к Хара-Улан-Батору:

Ты, в минуты усталости моей вливающий в меня бодрость, в минуты печали моей вселяющий надежду, мой славный виночерпий Хара-Улан - затяни-ка песню о подвигах великих!

Хара-Улан-Батор:

Великий повелитель!

Ты - украшение рода человеческого!

Ты - рожденный из поколения в поколение высоко держать славу "Избранника Неба" и искушать блаженство мира сего!

О, да поможет мне Синее Небо оправдать доверие его избранника!
(Поет.)

Благопожелания Чингис-хана (финал беседы).

О Небо мое синеющее! О неиссякаемого благочестия Отец мой! Не вашим ли промыслом я обязан державной властью над судьбами людей!

Имя Великой Монголии, распространившееся и запечатлевшееся по всему миру в ореоле чудесной славы, поддержать и упрочить есть мое жизненное назначение!

Действенно вручая разум, душу и совесть свою Твоей священной воле, молю Тебя осенить Твоею мудростью скромные силы мои, дабы на протяжении всего жизненного пути мне держать бы с достоинством великое знамя моей державы!

Раскинутых по необъятному простору земли разноязычных моих подданных, помоги мне Твоими щедротами изобиловать всеми богатствами молока и кумыса и расселить их кочевья на зеленых ковровых лугах у студеных источников вод!

Жертвенно отдавших все свои силы на покорение народов мира богатырей, сподвижников моих, приобщи к великой неистощимой радости жизни до конца их!

О Синее Небо мое! Пусть никогда не дрогнет Твоя твердыня. Пусть учения многочисленных бoгoв [+194] сияют лучами солнца. Пусть приобщается к благу и счастью живущее во всех четырех частях света!

Приложение к главе VI

Великая Яса [+195]

I. БИЛИК

1. Чингис-хан приказал: дети их не слушали нравоучительных мыслей отцов, младшие братья не обращали внимания на слова старших; муж не имел доверия к жене, а жена не следовала повелению мужа, свекры смотрели неблагосклонно на невесток, а невестки не уважали свекров, большие не воспитывали малых, а малые не соблюдали наставления старших; вельможи стояли близко к сердцу служителей, а не приводили под власть людей внешних, люди богатые видели добро, но не делали могущественными правительствующих лиц и не давали укрепления; юсун, язык и путь разума и довольства не был известен.

По той причине были оппозиционеры, воры, лжецы, возмутители и разбойники. Таким людям в собственном их жилище не являлось солнце, т.е. они грабили; лошади и табуны не имели покоя; лошади, на которых ездили в авангарде, не имели отдыха, пока неизбежно те лошади не умирали, издыхали, сгнивали и уничтожались. Таково было это племя без порядка, без cмыcлa [+196].

Когда явилось счастье Чингис-хана, они пришли под его приказ и он управлял ими посредством твердо укрепленного закона [+197]. Тех, которые были умны и молодцы, сделал беками (начальниками) войска; тем, которые были проворны и ловки, дав на руки их принадлежности, сделал табунщиками; глупых, давши им небольшую плеть, послал в пастухи. По этой-то причине дело его (Чингис-хана), словно молодой месяц, возрастает со дня на день; от Неба, силою Всевышнего Бога, нисходит победоносная помощь, а на земле помощью его явилось благоденствие; летние кочевки его стали местом ликованья и пированья, а зимние кочевки приходились приятные и соответственные. Когда благостью Великого Бога я обрел эти значения и изыскал сам собой эти мысли, то по этой причине спокойствие, ликованье и пированье достигли и до сего времени. После этого и до пятисот лет, до тысячи, десяти тысяч лет если потомки, которые родятся и займут мое место, сохранят и не изменят таковой юсун и закон Чингис-хана, который от народа ко всему пригоден, то от Неба придет им помощь благоденствия, непрерывно они будут в веселье и пированье; Господь мира (вселенной) ниспошлет им благоденствие; люди будут молиться за них, они будут долговечны и будут наслаждаться благами. На это следуют следующие изречения:

1. От добротности, строгости прочность государства.

2. Если у детей множества государей, которые явятся после этого (его), вельможи, богатыри и беки, находящиеся у них, не будут крепко соблюдать закон, то дело государства потрясется и прервется. Опять будут охотно искать Чингис-хана и не найдут.

<...> [*1]

<...>

5. Всякий, кто может очистить внутри у себя, тот может очистить владение от воров.

<...>

7. Всякое слово, в котором согласились трое сведущих (умных), можно сказать всюду; в противном случае нельзя полагаться на него.

Сравнивай слово свое и слово других со словами сведущих: если оно будет в согласности, то можно сказать, в противном же случае никак не должно говорить.

8. Всякий, идущий к старшему, не должен говорить ни слова, пока тот старший не спросит; тогда сообразно вопросу пусть соответственно ответит. Если он скажет слово прежде - хорошо, коли услышит; в противном случае он кует холодное железо.

9. Всякая лошадь, бегущая хорошо и в жирном теле, и если она побежит также в полтеле, такую лошадь можно назвать хорошей.

Но нельзя назвать хорошей лошадь, которая бежит хорошо только в одном из этих положений.

<...>

<...>

12. Всякое слово, которое сказали, думаю, что оно сильно, если его скажут серьезно, а если шутя - нельзя исполнить.

13. Каким образом человек знает себя, пусть узнает и других.

14. Мужчина не есть солнце, чтобы являться во всех местах людям; жена должна, когда муж займется охотой или войной, держать дом в благолепии и порядке, так что если заедет в дом гонец или гость, увидит все в порядке, и она приготовит хорошее кушанье, и гость не будет нуждаться ни в чем, непременно она доставит мужу хорошую репутацию и возвысит имя его в собраниях, подобно горе, воздымающей вершину. Хорошие мужья узнаются по хорошим женам. Если же жена будет дурна и бестолкова, без рассудка и порядка, будут от нее видны дурные качества мужа. Полустишие к этому: в доме все походит на хозяина.

<...>

16. Мы отправляемся на охоту и убиваем много горных быков; мы отправляемся на войну и убиваем много врагов. Когда Всевышний Бог дает путь и так облегчается дело, они забывают и изменяются.

<...>

<...>

19. После нас род наш будет носить златом шитые одежды, есть жирные и сладкие яства, ездить на добронравных лошадях, обнимать благообразных женщин, и не скажут: (все это) собрали отцы и старшие братья наши, и забудут нас и тот великий день, (когда это было).

20. Человек, пьющий вино и водку, когда опьяняется, не может ничего видеть и становится слеп. Когда его зовут, он не слышит и становится нем; когда с ним говорят, он не может отвечать. Когда становится пьян, то бывает подобен человеку, находящемуся в положении умершего: если хочет сесть прямо - не может; и будет словно человек, которому нанесли рану в голову, остается бесчувственным и ошеломленным. В вине и водке нет пользы для ума и искусства, нет также добрых качеств и нравов; они располагают к дурным делам, убийствам и распрям; лишают человека вещей, которые он имеет, и искусств, которые знает, и становятся постыдны путь и дела его, так что он утрачивает определенный путь. Государь, жадный к вину и водке, не может произвесть великих дел, мыслей и великих учреждений. Бек, жадный к вину и водке, не может держать в порядке дела тысячи, сотни и десятка. Простой воин, который будет жаден в питье вина, этот человек подвергается весьма большому столкновению, т.е. его постигнет великая беда. Человек простой, т.е. из черни, если будет жаден к питью вина, лишится лошади, стада и всего своего имущества и станет нищим. Слуга, жадный к питью вина, будет проводить жизнь непрерывно в смущении и страдании. Эти, вино и водка, не смотрят на лицо и сердце опьяненных, опьяняют и хороших и дурных и не говорят: дурен или хорош. Руку делают слабой, так что она отказывается брать и от ремесла своего; ногу делают нетвердой, так что отказывается от движения и прихождения, сердце и мозг делают слабыми, так что они не могут размышлять здраво: все чувства и органы разумения делают непригодными. Если нет уже средства от питья, то должно в месяц напиваться три раза: если перейдет за три - проступок; если в месяц два раза напиваться, это лучше, а если один раз - еще похвальнее, а если не пьет, то что может быть лучше того? Но где найдут такого человека, который бы не напиваются? Если найдут, то он достоин всякого почтения.

21. Чингис-хан во время, когда предпринял поход в области китайские и пошел войною на Алтан-хана, по способу, как было определено им, он один находился на вершине холма, развязал пояс, положил на шею, развязал завязки плаща, пал на колени и сказал: "О древний Господь! Ты знаешь и ведаешь, что прежде Алтан-хан произвел смуту и начал вражду. Он убил безвинно Укин-Бархаха и Амбагай-хана, которых схватили племена татарские и послали к нему, а это были старшие братья отца и деда моего. Я есмь ищущий их возмездия и мщения. Если знаешь, что это намерение мое правое, ниспошли свыше в помощь мне силу и победоносность и повели, чтобы мне помогали свыше ангелы, люди, пери и дивы и оказывали мне вспоможение".

Такое он, молясь, произнес воззвание с наисовершеннейшим смирением. После того он отправился и двинулся. По причине чистоты и правого намерения он одержал победу над Алтан-ханом, который был такой могущественный и великий государь, у которого не было конца многочисленному войску, обширному государству и твердым крепостям его. Он овладел всеми теми его областями и детьми его.

22. Однажды Чингис-хан остановился на холме, называемом Алтай, и, бросив взгляд на стороны и окрестности и видя орды и служителей, сказал: стрелки и воины мои чернеют подобно многочисленным лесам; жены, невестки и девушки алеют подобно красноцветному пламени.

Попечение и намерение мое состоит в том, чтобы услаждать их рот пожалованием сладкого сахара, украшать перед, зад и плечи их парчовыми одеждами, сажать их на хороших меринов, напоить их из чистых и вкусных рек, соблаговолять их четвероногим хорошие и обильные травою места, приказывать удалять с больших дорог и путей, которые служат путями для народа, сор, сучья и все вредное; и не допускать расти в юрте комочкам и терну.

23. Если из нашего рода кто-либо попустит вопреки утвержденному закону один раз, пусть его усовещивают словом; если сделает вопреки два раза, пусть действуют на него красноречием; в третий раз же пусть пошлют его в отдаленное место (ссылка) Балджиюн-Хульджур. Когда он сходит туда и возвратится - он будет внимателен. Если же он не образумится, пусть посадят его в оковы и тюрьму. Если выйдет оттуда добронравным и образумившимся - очень хорошо; в противном же случае пусть соберутся все родственники, составят общее совещание и положат, что с ним делать.

<...>

<...>

26. Когда он послал Мухали Го-вана с войском в Нанкиясу (Китай) и тот, взяв 72 крепости той страны, отправил посла на служение к Чингис-хану с извещением о своих завоеваниях и спрашивал, будет ли позволение возвратиться или нет, то последовало повеление ярлыка, чтобы не останавливаться до тех пор, пока не возьмет других крепостей. По возвращении посла Мухали Го-ван спросил: "Когда ты пришел на служение к Чингис-хану и доложил речь, что он сделал?" Тот сказал: "Он сжал большой палец". Мухали Го-ван спросил: "Мне также положил палец?" Ответ: "Положил". Мухали сказал: "Посему не напрасно я до самой смерти служу и оказываю совершенное старание и усердие". Еще спросил: "Другой кому положил палец?" Положить палец знак повышения в заслугах. Посол ответил: "Он положил палец: Бурджи, Бургулу, Хубилаю, Джилогену, Хараджару, Джадаю, Бадаю и Кишлыку, всем им, и (Чингис-хан) сказал: все они позади и впереди меня служили искусно помощью и пособиями, хорошо пускали стрелы, держали в поводу заводных лошадей, ловчих птиц на руке и охотничьих собак в тороках".

27. Однажды Бала-Халаджа, бывший из почтенных беков, спросил у него (Чингис-хана): "Тебя называют господином могущества и богатырем: что видно на руке твоей из знаков завоевания и победы?" Чингис-хан соблаговолил ответить: "Прежде того, и т.д." [+198].

28. Однажды я ехал с Боорчу. Двенадцать человек на вершине горного хребта сидели в засаде. Боорчу ехал сзади. Я не дождался его и, понадеявшись на силу и мощь свою, кинулся в атаку на них. Все они двенадцать вдруг пустили стрелы, и со всех сторон около меня летели стрелы, а я шел в атаку, как вдруг одна стрела попала мне в рот. Я упал и от сильной раны впал в беспамятство. В ту пору Боорчу прибыл и увидел меня, что я от раны, подобно человеку, находящемуся в агонии, дрыгаю ногами по земле и катаюсь как шар. Тотчас он нагрел воды и принес. Я выполоскал горло и выплюнул запекшуюся кровь. Ушедшая душа опять пришла к телу: обнаружились чувства и движения. Я встал и кинулся в атаку. Они испугались моей крепости, бросились с той горы вниз и отдали душу. Причина тарханства [+199] Боорчу-нойона есть та, что в такое время он оказал похвальное старание.

29. Чингис-хан во время молодости одним ранним утром встал со сна. Несколько темных волос в локонах его побелели. Собрание приближенных спросило: "О Государь! Твой юношеский возраст счастливый, ты еще не достиг начала старости. Каким же образом явилась седина в твоих локонах?" Он сказал в ответ: "Так как Всевышний Господь восхотел сделать меня старшим и вождем тьмы и тысяч и водрузить чрез меня знамя благоденствия, то и явил на мне знак старости, который есть знак старшинства".

30. Однажды Чингис-хан спросил у Боорчу-нойона, который был главой беков: "Наслаждение и ликование человека в чем состоит?" Боорчу сказал: "Состоит в том, чтобы человеку, взяв на руку своего сокола синецветного, который питался керкесом и зимой переменил перья, и сев на хорошего мерина откормленного, охотиться ранней весной за синеголовыми птицами и одеваться в хорошие платья и одежды". Чингис-хан сказал Бургулу: "Ты скажешь так же".

Бургул сказал: "Наслаждение состоит в том, чтобы животные, подобные кречету, летали над журавлями, пока не низвергнут их с воздуха ранами когтей и не возьмут их".

После того спросил так же у детей Хубилая, они ответили: "Блаженство человека состоит в охоте и в умении заставить (по своему желанию) птиц летать". Тогда Чингис-хан ответил: "Вы (все) нехорошо сказали. Наслаждение и блаженство человека состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его из корня, взять то, что он имеет (самого дорогого), заставить вопить служителей их, заставить течь слезы по лицу и носу их, сидеть на их приятно идущих жирных меринах, любоваться розовыми щечками их жен и целовать, и сладкие алые губы - сосать".

II. ЯСА [+200]

Дошедшие до нас фрагменты Ясы гласят следующее [+201]:

1. Прелюбодей предается смерти без всякого различия, будет ли он женат или нет.

2. Кто повинен в содомии, тот также наказывается смертью.

3. Кто лжет с намерением или волхованием, или кто подсматривает за поведением другого, или вступается между двух спорящих и помогает одному против другого, также предается смерти.

4. Тот, кто мочится в воду или на пепел, также предается смерти [+202].

5. Кто возьмет товар и обанкротится, потом опять возьмет товар и опять обанкротится, потом опять возьмет товар и опять обанкротится, того предать смерти после третьего раза.

6. Кто даст пищу или одежду полоненному без позволения полонивших, тот предается смерти.

7. Кто найдет бежавшего раба или убежавшего пленника и не возвратит его тому, у кого он был в руках, подвергается смерти.

8. Когда хотят есть животное, должно связать ему ноги, распороть брюхо и сжать рукой сердце, пока животное умрет, и тогда можно есть мясо его; но если кто зарежет животное, как режут мусульмане, того зарезать самого. [+203]

<...>

10. Он (Чингис-хан) постановил, чтобы на потомков Али-бека Абу-талеба, всех до единого, не были наложены подати и налоги, а также ни на кого из факиров, чтецов аль-Корана, законодавцев, лекарей, мужей науки, посвятивших себя молитве и отшельничеству, муэдзинов и омывающих тела покойников не были налагаемы подати и налоги.

11. Он постановил уважать все исповедания, не отдавая предпочтения ни одному. Все это он предписал как средство быть угодным Богу.

12. Он запретил своему народу есть из рук другого, пока представляющий сначала не вкусит сам от предлагаемого, хотя бы он был князь (эмир), а получающий - пленник; он запретил им есть что бы ни было в присутствии другого, не пригласив его принять участие в еде; он запретил насыщаться одному более товарищей и шагать через огонь трапезный и чрез блюдо, на котором едят [+204].

13. Если кто проезжает подле людей, когда они едят, он должен сойти с лошади, есть с ними без их позволения, и никто из них не должен запрещать ему это [+205].

14. Он запретил им опускать руку в воду и велел употреблять что-нибудь из посуды для черпания воды.

15. Он запретил мыть их платье в продолжение ношения, пока совсем не износится [+206].

16. Он запретил говорить о каком-нибудь предмете, что он нечист; утверждал, что все вещи чисты, и не делал различия между чистыми и нечистыми.

17. Он запретил им оказывать предпочтение какой-либо из сект, произносить слова, употребляя почетные названия, а при обращении к султану или к кому другому должно употреблять просто его имя.

<...>

19. Он предписал, чтобы женщины, сопутствующие войскам, исполняли труды и обязанности мужчин в то время, как последние отлучались на битву.

<...>

21. Он предписал им представлять в начале каждого года всех своих дочерей султану (хану), чтобы он выбрал для себя и для своих детей.

<...>

23. Он узаконил, чтобы старейший из эмиров, когда он проступится и государь пошлет к нему последнего из служителей для наказания его, отдавал себя в руки последнего и распростирался бы пред ним, пока он исполнит предписанное государем наказание, хотя бы то было лишение живота.

<...>

25. Он предписал султану учреждение постоянных почт, дабы знать скоро о всех событиях в государстве.

26. Он предписал наблюдать за исполнением Ясы сыну своему Чагатаю бек Чингис-хану.

По Мирховенду (или Мирхонду)
<...>

28. От убийства (казни за преступление) можно откупиться пенею, заплатив за мусульманина сорок золотых монет (барыш), а за китайца рассчитывались одним ослом.

По Ибн-Баттуте

29. Тот, у кого найдется украденная лошадь, обязан возвратить ее хозяину с прибавкой десяти таких же лошадей; если он не в состоянии уплатить этого штрафа, то вместо лошадей брать у него детей, а когда не было детей, то самого зарезать, как барана.

По Вардапету

30. Чингисова Яса запрещает ложь, воровство, прелюбодеяние, предписывает любить ближнего, как самого себя, не причинять обид и забывать их совершенно, щадить страны и города, покоряющиеся добровольно, освобождать от всякого налога и уважать храмы, посвященные Богу, а равно и служителей его.

По МАКАГИЮ

31. (Яса предписывает): любить друг друга, не прелюбодействовать, не красть, не лжесвидетельствовать, не быть предателем, почитать старших и нищих, за нарушение - смертная казнь.

Из РАЗНЫХ ИСТОЧНИКОВ

32. Чингисова Яса предписывает: человека, подавившегося пищей, протаскивать под ставкой и немедленно убивать, равным образом предавать смерти, кто ступил ногой на порог ставки воеводы [+207].

33. Если нет уже средств от питья, то должно в месяц напиваться три раза; если перейдет за три раза - виноват; если в месяц напиваться два раза - это лучше; если один раз - еще похвальнее, а если совсем не пьет, то что может быть лучше этого? Но где же найти такое средство, а если найдут, то оно достойно всякого почтения.

34. Дети, прижитые от наложницы, считаются законными и получают по распоряжению отца соответствующую долю наследства. Раздел имущества основывается на таком положении, что старший получает больше младших; меньший же сын наследует хозяйство отца. Старшинство детей рассматривается соответственно степени их матери, из числа жен одна всегда старшая преимущественно по времени брака.

35. По смерти отца сын распоряжается судьбою его жен, за исключением своей матери, может жениться на них или выдать их замуж за другого.

36. Строжайше воспрещается пользоваться чем-либо из вещей покойного, за исключением законных наследников [+208].

По ЛЭМУ [+209]

<...>

38. (Об освобождении духовных лиц всех исповеданий от повинностей.)

39. Запрещено под страхом смерти провозглашать кого-либо императором, если он не был предварительно избран князьями, ханами, вельможами и другими монгольскими знатными людьми на общем совете.

40. Запрещается главам народов и племен, подчиненных монголам, носить почетные титулы.

41. Запрещается заключать мир с монархом, князем или народом, пока они не изъявили полной покорности.

<...>

<...>

<...>

<...>

46. (О соблюдении некоторых правил при убое животных в пищу.)

47. (О разрешении употреблять в пищу кровь и внутренности животных.)

48. (Список преимуществ по службе и льгот начальникам и офицерам Империи.)

<...>

50. (Разные наказания, положенные за кражу: от смертной казни до телесного наказания - от 7 до 700 ударов.)

51. Никто из подданных Империи не имеет права иметь монгола слугой или рабом. Каждый мужчина, за редкими исключениями, обязан службой в армии.

52. (О запрещении под страхом смерти скрывать беглых рабов, кормить их и т.п.)

53. Закон о браке предписывает, что мужчина должен выкупать себе жену и что браки в первой и второй степени родства не допускаются. Мужчине предоставляется жениться на двух сестрах или иметь несколько наложниц. (Дальше следуют обязанности жены по дому и хозяйству.) Мужчинам разрешается заниматься только войной и охотой. (Дальше - о правах потомства от разных жен.)

54. Прелюбодеяние наказывается смертью. Виновные в таковом могут быть убиваемы на месте преступления.

55. (О разрешении родителям заключать брачные условия между малолетними детьми и пр.)

56 [+210]. Воспрещается купаться или мыть одежду в проточной воде во время грозы.

57. Шпионы, лжесвидетели, все люди, подверженные постыдным порокам, и колдуны приговариваются к смерти.

<...>

Когда Чингис-хан устанавливал основные правила и наказания к ним и все передал письменно в книге, повествует ал-Макризи, он дал наименование Ясы или Ясака. Макризи далее сообщает: "Когда редакция книги была окончена, он (Чингис-хан) велел эти законы вырезать на стальных досках и сделал их кодексом для своей нации..."

Приложение к главе VII

СОСТАВ И УСТРОЙСТВО ВОЙСК ТАМЕРЛАНА [+211]

Войска Тамерлана состояли из пехоты и конницы. Впрочем, пехота его в дальних степных походах была снабжена лошадьми; конница или по крайней мере значительная часть ее в случае надобности была приучена сражаться в пешем строю, следовательно, соответствовала нашим драгунам; она спешивалась в тех случаях, когда надо было вернее или сильнее стрелять из лука, но, без сомнения, вообще действовала лучше на лошадях, чем в пешем строю [+212].

Конница разделялась на простых и отборных воинов, составлявших легкую и тяжелую конницу. Была также гвардия хана. Кроме того, были еще: 1 ) понтонеры, они употреблялись для устроения судов и наведения мостов; 2) метатели григорианского, или "греческого", огня; 3) разного рода рабочие, умевшие строить осадные машины и обращаться с метательными орудиями. Эти последние два рода войск были доведены до большого совершенства. Для метания григорианского огня употреблялись медные котлы, т.е. мортиры примитивного устройства. Из хода осад, предпринятых Тамерланом, видно, что ему были известны почти все способы, употреблявшиеся греками и римлянами для овладения крепостями; 4) для действий в горах Тамерлан имел особого рода пехоту, составленную из горских жителей.

Войска, как и у Чингис-хана, были разделены на десятки, сотни, тысячи, тумены (10 или 12-тысячные отряды) и пр., предводимые десятниками, сотниками, тысячниками и эмирами.

ВООРУЖЕНИЕ И ПОХОДНЫЕ ЗАПАСЫ, ПРОИЗВОДСТВО В ЧИНЫ. ВЛАСТЬ НАЧАЛЬНИКОВ И ЖАЛОВАНЬЕ

Тамерлан требовал, чтобы во время войны простые конные воины, или легкая конница, имели для похода лук, колчан со стрелами, меч или палаш, пилу, шило, иглу, веревки (ременные), топор, 10 наконечников для стрел, мешок, турсук (бурдюк), две лошади; сверх того каждые 18 человек должны были иметь кибитку (шатер из войлока).

Отборные воины, или тяжелая конница, были вооружены шлемами, латами, мечами, луком и стрелами; каждый из них должен был иметь по две лошади и каждые 5 человек по одной кибитке.

Кроме того, были осадные отряды воинов, вооруженных палицами, секирами, саблями, а лошади их покрыты тигровыми кожами. Эти воины, вероятно, составляли телохранителей Тамерлана.

Тысячники и эмиры кроме лично присвоенного им вооружения должны были возить с собой значительные запасы оружия для снабжения им простых воинов. Запасы эти перевозились на вьючных лошадях и верблюдах.

Пехотный воин должен был иметь меч, лук, несколько стрел, но в случае предстоящих сражений число стрел предписывалось особым повелением [+213]. Пехота была только легкая.

Закон Чингис-хана, повелевавший перед выступлением в поход или перед сражением осматривать войска, их оружие и вообще все, что воины должны были иметь с собою, Тамерлан соблюдал во всей строгости.

В каждом десятке из отборных воинов выбирался тот, кто соединял благоразумие с мужеством, и после согласия десяти других делаются десятником [+214]. Тысячник обыкновенно избирался из детей эмиров или князей, но из лиц, зарекомендовавших себя искусством в военном деле и храбростью. Каждый начальник имел своего помощника, который в случае надобности замещал его.

Десятники имели право принимать на службу воинов для пополнения некомплекта в своем десятке; сотники могли утверждать в должности десятников, выбранных их товарищами, а тысячники - сотников. Власть начальников состояла в наказании непослушных, в изгнании тех, которые нарушали долг службы, и замещении их. (Судя по этому перечню, начальникам, по-видимому, не было предоставлено право наказывать своих подчиненных смертью.) Тамерлан не любил телесного наказания и запрещал его, говоря, что начальник, власть которого слабее кнута и палки, недостоин сана, им занимаемого. За ослушание, трусость, нарушение дисциплины применялись наказания, установленные Ясой Чингис-хана; трусов, прежде чем подвергнуть положенному наказанию, наряжали в женское платье, румянили и, привязав к хвосту осла, водили в таком виде по людным местам.

Простые воины могли достигать званий десятника и сотника; высшие должности замещались представителями дворянства, а простолюдинам они были доступны лишь в случае совершения ими каких-либо выдающихся подвигов.

Жалованье определялось не в монетных единицах, а в лошадиных ценах. Десятник получал жалованье в десять раз больше рядового воина; из этого видно, какое значение придавалось этой должности, соответствующей нашему младшему унтер-офицеру (командиру отделения в пехоте). Сотники получали жалованье, равное двойному окладу десятника; тысячники - втрое больше сотников [+215] . За маловажные проступки делались вычеты из жалованья.

Были установлены награды воинам за особые заслуги: похвалы, прибавки жалованья, подарки, увеличение доли при раздаче добычи, повышение в чины, пожалование почетных прозвищ (багадур и т.п.). При отличиях, оказанных целыми частями войск, им жаловались литавры, знамена и т.п.

НАЧАЛА РЕГУЛЯРНОСТИ В ВОЙСКАХ ТАМЕРЛАНА

Начало это выражалось в постоянстве войсковой организации, в правильности построений войск, в их дисциплине, а также в форменных отличиях различных частей войск и однообразии масти лошадей в конных частях.

Пехота назначалась для действий на местности, неудобной для боевой работы конных масс; она же охраняла армию в походе, при движении в горах и лесах. Кроме того, она находила применение в действиях по осаде крепостей.

ТАКТИЧЕСКИЕ ПРАВИЛА ТАМЕРЛАНА И ЕГО БОЕВЫЕ ПОРЯДКИ

Отряд, не превышавший 12000 коней, для боя делился обыкновенно на девять частей (неодинаковой силы), а именно: главный корпус, или резерв, составлял одну часть (силою от 1/4 до 1/2 всего отряда), правое крыло - три части, левое - столько же, авангард - одну часть, передовые посты - также одну часть. Каждое из крыльев состояло из трех частей: своего (частного) авангарда, правой половины и левой половины.

Крылья строились по обе стороны общего авангарда, уступами позади его; в отношении общего резерва они находились уступами впереди. Общий и частные авангарды составлялись из легкой кавалерии, главные силы крыльев - из драгун, общий резерв - главным образом из тяжелой конницы с придачей легкой конницы в пропорции около 1/4.

Для сражения выбиралось обширное и ровное поле; отряд ставился по возможности в такое положение, чтобы солнце не било ему в глаза. При движении на неприятеля требовалась точная выдержка направления и сила удара; легкие войска подготовляли его своим метательным оружием.

Сражение начиналось с метания стрел и дротиков войсками аванпостов, затем авангарда. Если по обстановке оказывалось необходимым поддержать последний, в дело вступал авангард одного из крыльев, далее по порядку, одна из половин этого крыла и потом другая; при дальнейшем развитии боя в него подобным же образом вступало другое крыло [+216]. Если все эти усилия оказывались недостаточными, эмир должен был с главными силами, т.е. с резервом, броситься на неприятеля сам с полной уверенностью, что девятая атака, по своей сокрушительной силе подобная девятому валу разъяренной морской стихии, доставит победу.

В то время, когда войска почти всех народов, не имея правильного строя, сражались толпою, будучи увлекаемы в бой примером и усилием своих храбрых начальников, Тамерлановы полки, правильно построенные в несколько линий, представляли гибкий боевой порядок, обеспечивавший возможность планомерного развития боя и повторения ударов. Наличие мощного общего резерва, который вводился в бой по достаточном выяснении обстановки, позволяло выбрать для главного удара наиболее чувствительную для противника точку. Составленный из лучших войск и вводимый в дело массой, он, таким образом, решал победу. С другой стороны, если бы завязка боя обнаружила и у противника большое превосходство сил или труднодоступную позицию, то тот же боевой порядок давал возможность уклониться от боя, выведя из него большую часть сил нетронутыми.

Сам гений войны, казалось, подсказал Чингис-хану и Тамерлану вышеуказанный способ ведения боя, удивительно приспособленный к условиям азиатских степных театров войны. Он так хорошо продуман, что почти все сражения той эпохи были решительны и наносили совершенное поражение неприятелю монголов.

ДЛЯ КОРПУСА ОТ 12 ДО 40 ТЫСЯЧ КОННИЦЫ

М. И. Иванин приводит чертеж боевого порядка для 40-тысячной конницы [+217]. Боевой порядок конной армии силою до четырех туменов был следующий: войска разделялись на 14 частей, из коих одна, вероятно не менее 1/8 всей армии, под личным начальством полководца, составляла резерв; по 3 части назначалось на правое и левое крылья, составляя вторую линию, из них по одной было в частных авангардах, а две другие составляли правую и левую половины каждого крыла; впереди авангарда каждого из этих крыльев 2-й линии ставилось еще по три части, составлявшие первую линию; из них по одной также отделялось в авангарды; впереди интервала между крыльями выставлялся главный, или общий, авангард, в который назначалась легкая кавалерия, состоящая из неустрашимых и опытных воинов; они должны были с громким криком бежать и приводить в беспорядок авангард неприятеля; впереди авангарда выставлялись аванпосты [+218]. Частные авангарды крыльев составляются равным образом из легкой конницы (которая входит также в состав резерва в пропорции около 1/3). Главные силы крыльев состоят из драгун. Ударную массу общего резерва составляет вся тяжелая конница.

Дело завязывалось авангардом, предшествуемым стрелками, составлявшими передовые отряды. В этом боевом порядке особенно выступает демонстративная роль общего авангарда, который своими смелыми действиям, очевидно, должен был ввести в заблуждение неприятеля относительно своих сил, с тем чтобы за образуемой им завесой, которая, вероятно, раздавалась вправо и влево для маскировки большей части фронта всего боевого порядка (лава), остальные части его могли производить необходимые по обстановке маневры. Главный авангард постепенно подкреплялся авангардами 1-й линии, потом частями той же линии; если эти семь атак не решали битвы, то вводились в бой части 2-й линии и, наконец, общий резерв (3-я линия).

ДЛЯ ЦЕЛОЙ АРМИИ

Боевой порядок конной армии силою более 40 000 всадников от двух предыдущих отличается тем, что в нем третья линия, или, что то же, общий резерв, составляющий около половины всех сил, состоит не из одной, а из трех отдельных групп; причем наиболее сильная из них, центральная, имеет в своем составе 40 полков [+219] отборной, исключительно тяжелой кавалерии, а две фланговые, более слабого состава, образованы из трех видов конницы приблизительно поровну. В первых рядах центральной группы помещалось главное знамя Тамерлана; этой группой он командовал непосредственно. Главный авангард этого боевого порядка имел еще свой особый авангард (или передовой отряд), независимо от линии аванпостов. Ведение боя происходило подобно тому, как и при единицах меньшей силы, т.е. оно было основано на питании боя из глубины и на повторении ударов.

В данном случае, как и в двух предыдущих, обращает на себя внимание пустота в центре боевого порядка, прикрытая только сравнительно слабым общим авангардом. Точно неизвестно, имел ли Тамерлан в виду ослаблением своего центра завлекать неприятеля внутрь боевого порядка, чтобы вернее окружить и истребить его, или умышленно растягивал фланги, имея сильные резервы (когда прочие народы того времени почти не знали их), чтобы заставить неприятеля также растянуться и потом рвать резервом его центр или бить противника по частям. Вернее, что порядки эти при фактическом ведении боя не имели строго обязательного значения, представляя лишь типы, средние нормы для руководства, от которых, как видно по имеющимся примерам действительных боев, сам Тамерлан допускал отступления в широких пределах.

При соответствующих условиях местности в состав боевого порядка входила и пехота (в некоторых сражениях также и боевые слоны); при действиях же на местности степного характера, когда применялись боевые порядки описанных типов, в которых место пехоте не указано, она употреблялась, вероятно, для обеспечения тыла, для обороны лагеря и для прикрытия заводных лошадей, которые в предвидении боя оставлялись в обозе.

О СПОСОБНОСТИ КОЧЕВЫХ НАРОДОВ К ВОЙНЕ ВООБЩЕ И К МАЛОЙ В ОСОБЕННОСТИ

Кочевая жизнь развивает необычайную память местности и изумительную зоркость. Нынешний монгол или киргиз за 5-6 верст замечает человека, спрятавшегося за куст или камень и выглядывающего из-за них. Он на дальних расстояниях распознает дым от разложенного костра, пар кипящей воды и т.п. Различает животных, людей за 25 верст на равнине, зверей, когда воздух прозрачен [+220]. Слух у кочевых народов также гораздо тоньше, чем у оседлых.

При этих условиях из кочевников легко образовать превосходную легкую конницу, тем более что они не требуют обучения верховой езде и умению обращаться с лошадью. При Чингис-хане и Тамерлане в военных действиях принимали участие мальчики начиная с 12 или 13 лет, так как уже в этом возрасте они были отличными стрелками из лука и вполне пригодными для действий малой войны, для службы при обозе, при заводных лошадях и т.п.

Но история показывает, что из кочевников можно было образовать не только легкую конницу, но и тяжелую и среднюю. Конницу эту не могли остановить ни горы, ни реки; она побеждала и превосходную пехоту янычар, и индийскую пехоту, поддерживаемую слонами, григорианским огнем, ракетами, и тяжелое западное рыцарство. Эти конные войска предводительствуемые, Чингис-ханом и Тамерланом, переходили высокие горные хребты, леса и топи, и потому надобно признаться, что мысль о всемирном завоевании или преобладании никогда не была ближе к исполнению, как при этих завоевателях [+221].

[*1] Опущенные здесь и далее наставления автор упоминает в своем тексте.