Ламаизм, как и всякая другая религия, был и остается орудием в руках господствующих классов, одним «...из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах, задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством». Ламаистское духовенство было паразитическим сословием, но ламаизм стремился распространить свое влияние на все слои населения, опираясь на калмыцких ханов и царскую администрацию, чем он объективно поддерживал политику ханов по консолидации разрозненных групп ойратов в одну калмыцкую административную общность.

Добровольное вхождение калмыков в состав России способствовало развитию товарно-денежных отношений. Калмыки продавали на российском рынке не только скот разных видов, но и продукты животноводства. Вместе с тем они приобретали необходимые для удовлетворения собственных нужд промышленные изделия и продукты земледелия. Это имело большое экономическое и политическое значение. Преодолевались остатки племенной обособленности и феодальная раздробленность, а также складывались более широкие связи, чем это было в Джунгарии, постепенно происходили известные изменения в экономике и социальных отношениях. Товарно-денежные отношения подрывали феодальный способ производства и ускоряли процесс социального расслоения калмыцкого общества. Большинство населения разорялось, обогащалось незначительное меньшинство. Процессу разорения способствовали также периодически повторявшиеся зуды-бескормицы. Все это вызывало у калмыков стремление перейти к оседлому быту. Важную роль сыграло также близкое соседство и постоянное общение с оседлыми народами, в частности, с русским. Общая территория не может не развивать общие черты в хозяйстве и быте соседей. Идея перехода к оседлым поселениям была выдвинута хошеутовским нойоном Замьяном. В 1770 г. было завершено строительство постоянного оседлого дома для Замьяна, возле которого поселилось более 60 подвластных ему калмыцких семейств. Этот поселок известен в истории под названием Замьян-городок.

С 30-х гг. XIX в. было положено начало переходу к оседлому поселению и новому способу ведения скотоводческого хозяйства. Калмыки стали припасать на зиму сено, чтобы подкармливать скот в период тяжелых зим. Более того, они заготавливали настолько много сена, что даже продавали его своим соседям. Заготовка сена расширялась с каждым годом. Ею занимались калмыки, живущие в центральной части степи, даже в районе Черных земель. К концу XIX-началу XX вв. донские и большедербетовские калмыки жили оседло, не говоря об оренбургских. Население Малодербетовского, Манычского и западной части Икицохуровского улуса, а также жители Хошеутовекого, Яндыко-Мочажного и Эркетеневского улусов, обитавшие по берегам Волги и Каспийского моря, вели полукочевой образ жизни.

Основным занятием калмыков оставалось по-прежнему скотоводство, но все большее значение приобретали другие отрасли хозяйства, ранее малоизвестные их предкам.

С конца XVII в. получает развитие рыболовство в той части Калмыкии, которая расположена в низовьях Волги и по берегам Каспийского моря.

Произошли заметные изменения и в материальной культуре. Калмыки стали запрягать лошадей в телегу, чего не было у предков калмыков — ойратов. Наряду с хотонами - селениями из нескольких кибиток появились поселки оседлого типа из постоянных жилищ, в каких жили соседние русские крестьяне. Наиболее типичными и абсолютно преобладающими были землянки — наземные саманные дома. Встречались деревянные дома и здания из жженных кирпичей.

Заметные изменения произошли в одежде и пище калмыцкого населения. Вся одежда шилась из фабричных тканей, украшалась вышивками из гарусных ниток разных цветов, а также позументом.

Изложенное свидетельствует о том, что по мере сложения калмыцкой этнической общности развивались более широкие экономические связи, новые отрасли хозяйства, а также новые виды материальной культуры.

Согласно учению марксизма-ленинизма, язык является одним из важнейших признаков народностей и наций. Конечно, он находится в органическом единстве с другими их признаками, взаимодействует с ними. Территориальная общность может успешно развиваться и укрепляться при наличии общего языка между людьми, живущими на одной и той же территории и имеющими общность экономических связей. Именно ойратский язык явился одним из средств сплочения и объединения различных феодальных владений нойонов и зайсангов в одноязычный политический организм. В дальнейшем, в условиях колониального положения, калмыцкий язык был не только средством общения, но и символом национального единства и орудием защиты экономических и политических интересов калмыцкого народа.

В истории известно много случаев, когда одни языки поглощались другими в результате смешения и скрещивания или одни языки оттеснялись другими. Этого не случилось с калмыцким языком. Он явился прямым продолжением ойратского языка. Язык, который обслуживает ойратов и калмыков, имеет одинаковый грамматический строй, не отличается словарным фондом, хотя он не всегда может совпадать с этнической принадлежностью говорящих на одном языке народов.

Необходимо подчеркнуть, что калмыки жили и живут в иных социально-экономических условиях и в другом этноязыковом окружении, чем джунгарские ойраты. Калмыки вступали в тесный экономический, политический и социальный контакт с русским, тюркоязычными и горскими народами, с которыми надо было разговаривать и понимать их, так как фактически у всех перечисленных народов оказалась одна родина — Россия с одним законодательством, с одним правительством и одной границей. Следовательно, был неизбежен процесс смешения, скрещивания и взаимовлияния их языков. Словарный фонд калмыцкого языка значительно пополнился словами тюркского, русского и кавказского происхождения. Начавшийся в конце XVII в. тесный контакт с русским народом, а затем и украинским, привел к значительному влиянию их языков на калмыцкий, проникновению в последний большого количества слов славянского происхождения. Еще в самом начале XX в. в калмыцкий язык проникло много русских слов, которые впоследствии получили калмыцкое оформление: берданк (однозарядная винтовка, бывшая на вооружении русской армии с 1868 до 1891 гг.), баяинг (валенки), тулуп, хаш (каша), бэс (бязь), беш (печь), плуг, яарм (ярмарка), базр (базар), школ (школа), болост (волость), катк (катух), кютр (хутор), загон, дугу (дуга), седелк (седелка), хамут (хомут), цан (сани), картус (картуз), писр (писарь), лавк (лавка), сад, ламп (лампа), сеглятр (секретарь), бинтрь (вентерь) и т.д. Таким образом, еще в дооктябрьский период словарный состав калмыцкого языка значительно пополнился за счет проникновения в него русских слов хозяйственно-бытового и административного характера. Обогащение калмыцкого языка произошло не в результате проникновения этнических элементов славянского происхождения, а в результате близкого контакта и усиления экономических связей. Однако в дореволюционной Калмыкии двуязычия не создалось. Абсолютное большинство населения говорило только на родном языке, знающих русский язык было очень мало. Русский язык, в основном, знали пастухи, работавшие на русских и украинских кулаков и скотопромышленников. Несколько больше пользовались русским языком калмыки Области Войска Донского и рабочие астраханских рыбных промыслов.

Калмыцкий язык сложился окончательно как самостоятельный язык в середине XVII в., о чем свидетельствует принятие в 1648 г. разработанного Зая-Пандитой алфавита «Тодо бичг» и перевод им большого количества сочинений с тибетского и, возможно, монгольского и санскритского. Но это не исключает возможности существования в ойратском языке, в том числе тогдашнем калмыцком, остатков различных племенных диалектов древнемонгольского языка, взаимно понятных и очень близких друг к другу. Имеющиеся в современном калмыцком языке небольшие диалектные различия являются территориальными, продуктом отсутствия интенсивных связей между различными улусами и проживания в различном этническом окружении.

У приволжских калмыков, изолированных от Джунгарии политическими границами и огромным расстоянием, постепенно развивается самосознание национально-государственной общности с новой родиной — Россией. Объективной основой развития и формирования у калмыков отдельного от джунгарских ойратов национального самосознания являются все расширявшиеся экономические связи с обширными рынками Русского государства, общность территории и обогащавшийся за счет русских слов калмыцкий язык. Это тем более верно, что, согласно марксистско-ленинской философии, национальные чувства, национальное сознание не являются прирожденными, они подавляются экономическими и политическими интересами.

Калмыки участвовали во многих прогрессивных войнах России, которые велись против турецких, крымских и шведских феодалов в защиту общих интересов народив России. О том, что калмыки связали свое благосостояние, национальные интересы с интересами русского народа, видно из участия калмыков в ряде крестьянских восстаний России. Так, калмыки приняли активное участие в народном восстании под предводительством Е. И. Пугачева. Калмыцкие конники вместе с башкирами составили основной костяк конницы восставших, многие повстанцы-калмыки остались верными Емельяну Пугачеву до конца. Участие большой массы калмыков в восстании русских крестьян явилось серьезным фактором роста национального самосознания калмыцкого народа. Вместе с тем восстание под руководством Е. И. Пугачева обнаружило классовое различие в национальном самосознании калмыков. Господствующий класс, сомкнувшись в своих классовых интересах с русским царизмом, участвовал в подавлении народного восстания. Нойонам и зайсангам были безразличны национальные интересы калмыцкого народа. Этот шаг был предпринят калмыцкими феодалами в то время, когда царизм ликвидировал существовавшую более 100 лет калмыцкую государственность — Калмыцкое ханство.

Отечественная война 1812 г. против наполеоновских захватчиков явилась мощным фактором сплочения и национального пробуждения не только русского народа, но и в какой-то мере всех народов России, участвовавших в ней. Калмыцкие полки выступали в этой войне под общим лозунгом защиты не только Калмыкии, но и своего Отечества - России, что видно из песни «Маштак боро», сочиненной калмыцкими воинами, вступившими вместе с русскими войсками в столицу Франции — Париж. В этой песне поется:

Рубили французов длинноносых,
Чтоб отразить их атаку,
Рубились с ними не потому,
Что хотели сражаться с ними,
Рубились ради спасения своей жизни...
Рубились мы с куце-черными французами
Ради защиты России.
Защищали Россию, чтобы
Вечно установился мир.

Определенное влияние на развитие национального самосознания и национальной культуры калмыцкого народа оказало изучение передовыми русскими учеными его истории, этнографии и языка. Об этом свидетельствует всенародное движение за открытие в аймаках школ. Под влиянием общего революционного подъема в России начались отдельные выступления Калмыков. В 1903 г. произошло волнение калмыцкой молодежи, обучавшейся в средних учебных заведениях Астрахани, о чем сообщила большевистская газета «Искра». Отдельные калмыки — рабочие рыбных промыслов — пели «Марсельезу». В 1907 г. на Дону возникла культурно-просветительская организация — нелегальный союз калмыков-учителей под названием «Хальмг тангчин туг» (Знамя калмыцкого народа). Общенациональное самосознание у калмыцкого народа, фактически сложившееся к середине XVIII в., продолжало развиваться и укрепляться в последующие века.

Сформировавшаяся или формирующаяся народность приобретает название в большинстве случаев стихийно, хотя этой стихийностью управляют объективные законы. Ф. Энгельс писал по этому поводу: «Названия племен, по-видимому, большей частью скорее возникали случайно, чем выбирались сознательно, с течением времени часто бывало, что племя получало от соседних племен имя, отличное от того, которым оно называло себя само...».

Что касается этнонима «калмык», то необходимо отметить, что вопросом его происхождения занимались многие ученые. Одним из первых обратился к этому вопросу Паллас, который писал: «Элеты, именно та ветвь монгольского народа, которая известна в Западной Азии и Европе под именем калмыков... оставшиеся на родине элеты получили от своих соседей татар прозвище «калимак», т.е. оставшиеся позади». Данное мнение опровергается тем фактом, что оставшимся на прежней родине ойратам название «калмык» не привилось. Их продолжали называть дербетами, торгутами, злетами и т. д. Б. Бергман, занимавшийся изучением калмыцкого фольклора, давал иное объяснение, согласно которому татары и монголы имели общую религию (т.е. были шаманистами — У. Э.). Когда монголы приняли буддизм, их стали называть отступниками - калмыками. Те монголы, которые не приняли буддизм, не назывались калмыками. Известный французский монголовед Абель Ремюза пришел к выводу, что «калмыками называются те монголы, которые ушли вперед, а не оставшиеся позади».

А. Позднеев указывал, что название «калмыки»» произошло от татарского слова «калмык» — отделившийся, отставший: этим именем называют западную ветвь монголов, местообитание которой - отчасти в пределах Российской империи, в Калмыцкой степи, между Волгой и Доном, на Алтае и т.д. В. В. Бартольд полагал, что слово это выводится (вероятно, народной этимологией) от глагола «калмак» (оставаться) и что оно будто бы обозначает «оставшихся язычниками ойратов в противоположность «вернувшимся» (глагол «домек») вновь в ислам (по известным мусульманским представлениям) дунганам (мусульманам, говорящим по-китайски). Ц.-Д. Номинханов, который сделал ряд предположений по данному вопросу, считает мнение В. В. Бартольда наиболее правильным. Слово «калмак» появилось в связи с распространением ислама среди народов Восточного Туркестана. Ойраты-монголы не приняли ислам, остались шаманистами или буддистами.

Все перечисленные высказывания различных авторов по вопросу о происхождении названия «калмык» представляют собой гипотезу, ни один из них не приводит сравнительных фактов, ограничиваются переводом с тюркских языков слова «калмак», притом приводят это слово по-разному. Одни переводят - «оставаться», а другие — «отделиться»; по-видимому, эти переводы отражали тогдашнее состояние науки. Еще неизвестен факт, когда народ получал свое название по религиозному признаку. Выдвигалось мнение, согласно которому слово «хальмаг» связано «со стремительным, летучим, мобильным образом жизни ойратов, вынужденных совершать стремительные конные переходы в борьбе с многочисленными врагами». Историческая наука не знает фактов, когда народы мира приобретали свое название по признакам мобильности, подвижного образа жизни. Германцам их общее название дали соседи кельты, хотя германские племена не стали единым целым. Еще Л. Г. Морган отмечал, что европейские завоеватели «имя того или иного индейского народа обыкновенно узнавали не непосредственно от него самого, а от других племен, которые давали ему имя иное, чем собственное. В результате значительное число племен стало известно под именами, которые они сами не признают». Нередко названием рода или племени становилось слово, означавшее его тотем, т. е. название какого-либо животного или птицы, с которым члены рода или племени считаются связанными сверхъестественным родством. Вполне возможно, что от названий тотемов образованы такие калмыцкие этнонимы, как «чонос», «керяд» и т. д. Бывало, что имя родоначальника при родовом строе становилось наименованием его потомков. Например, названия восточно-славянских племен «вятичи» и «родимичи» восходят к их прародителям Вятко и Родима.
Кажется еще более неудачной попытка вывести название «халимак» от слова «хольмг» - смешанный. В этом случае народ назывался бы по имени руководящего племени, объединившего вокруг себя другие этнические группы. Это неверно даже с точки зрения лингвистики. «Хольмг» и «хальмг» — разные слова (и по происхождению). Буква «о» в слове «хольмг» не может переходить в «а» в слове «хальмг», так как «калмак» происходит от тюркского слова «кал» - оставаться, быть в остатке, сохраняться, оставаться на месте, пребывать, оказываться позади; «мг» -суффикс, характерный для тюрко-монгольских языков.

По мнению В. В. Бартольда, слово «калмак» согласно мусульманским источникам, появляется не позже XV в. как географический термин. После изгнания монгольской династии из Китая в ее владении остались только коренные области (юрт и асли), т. е. Каракорум и Калмак; позднее «эмиры ойратов отняли у них и это». На надгробной надписи уйгурского кагана Моюнчура, относящейся к середине VIII в., встречается слово «калмысы» обозначавшее «оставшиеся». Слово «калмык» и «калмысы» сходны как по форме, так и по содержанию. Термины этого времени «калмак» и «калмысы» не имеют никакого отношения ни к ойратам, ни к калмыкам. Название «калмык» дали ойратам, переселившимся в степи Нижней Волги и Предкавказья, их соседи — тюркоязычные народы. Г. Ф. Миллер утверждает, что «калмыки» - Татарское слово и произносится на этом языке «кал-мак». Но это слово употребляется только теми татарами, которые живут от Волги до Оби, тогда как «качинские, сагайские и прочие татары Красноярского и Кузнецкого уездов называют калмыков уйрятами», т.е. ойратами. Это мнение подтверждается русскими архивными документами. Начиная со второй половины XVI в. ойраты, перекочевавшие на подвластные России земли, неизменно называются калмыками. Те ойраты, которые остались в Джунгарии, именуются «зюнгары».

Следовательно, термин «калмак», вошедший в русские исторические документы в конце XVI — начале XVII вв., постепенно стал самоназванием тех ойратов, которые образовали новую для Нижнего Поволжья, этническую общность - калмыцкий народ. Это произошло в то время, когда прежние родоплеменные деления успели забыться. Конечно, новый этноним не мог прочно утвердиться за одно десятилетие. Прошло длительное время, пока он закрепился, вошел в сознание народа. Процесс формирования калмыцкой народности в степях Нижнего Поволжья, Прикаспия и Предкавказья занял почти два столетия (конец XVI — середину XVIII вв.) Принятие приволжскими ойратами этого имени является свидетельством того, что процесс сложения и формирования калмыцкой народности, в основном, завершился. Создание в 1648 г. самостоятельной калмыцкой письменности — неопровержимое свидетельство консолидации калмыков в народ. Маркс и Энгельс писали, что концентрация диалектов в единый национальный язык обуславливается «экономической и политической концентрацией». Самоназвание «ойраты» было полностью вытеснено названием «калмыки», данным тюркскими соседями.

Внешним материальным свидетельством сложения самостоятельной калмыцкой народности является общекалмыцкий символ «улан зала» — красная кисточка на головных уборах всех слоев населения, известный ойратам еще в первой половине XV в. Отсюда выражение «улан залата хальмг», сохранившееся только у калмыков. Таким образом, калмыцкая народность сложилась из ойратов, переселившихся в самом начале XVII в. из Джунгарии в степи Нижней Волги и Предкавказья.