Рашид-ад-Дин сообщает, что "эти племена близки друг с другом. Их называют баргутами вследствие того, что их стойбища и жилище находятся на той стороне реки Селенги, на самом краю местностей и земель, которые населяли монголы и которые называют Баргуджин-Токум".

В тех же пределах располагались кочевья ойрат, булагачин, кэрэмучин и хойин-урянка; каждое из племен имело своего предводителя. Одной ветвью племени баргут были тулас, к ним также были этнически близки элджигины, ветвью баргутов были и туматы, находившиеся тоже в Баргуджин-Токуме.

Племена урасут, теленгут и куштеми "подобны монголам; известно, что они хорошо знают монгольские лекарства и хорошо лечат монгольскими способами". Их называли лесными племенами. К ним относилось и племя урянкатов.

Племена нуякин, урут и мангут, говорят, произошли от трех внуков Тумбине-хана, а от них ведут свое происхождение роды: конкотан, сунит, каркас, барулас, барин-илингут, илджит, кекуман, урут, мангут, уркаут, арулат, йисут. Некоторые из этих племен вначале оказали сопротивление Чингис-хану, но впоследствии верно служили ему. Особого внимания заслужили уруты и мангуты.

Рашид-ад-Дин записал легенду, в которой говорится о том, что в сражении с Ван-ханом кереитским, увидев многочисленные войска противника, Чингис-хан спросил: "Что нам делать?" Тогда предводитель мангутов Куилдар-сечен сказал: "Пусть мой государь и побратим взглянет на тот холм, который находится в тылу врага и имя которому Куиндал. Я поскачу, и если всевышний господь допустит, я пройду через врагов, водружу свой бунчук-туг на том холме". Он сумел пробиться, открыть себе путь. Кереиты были разбиты.

В "Сокровенном сказании" об урутах и мангутах рассказывает¬ся в еще более красочных тонах. Когда найманский Таян-хан спросил Джамуху: "Что за люди, пыля, приближаются к нам, будто жеребята рано с привязи спущенные, пососавшие молоко матери и резвящиеся вокруг нее?", Джамуха ему ответил: "Это те самые урууды и мангуды, которые человека с конем насаживают на копье, совершая кровавые грабежи, человека с мечом гоняют до упаду и убивают, забирая весь домашний скарб".

Перед походом Ван-хан спросил Джамуху, кто у Темучина способен сражаться, тот ответил: "Там есть племена по имени урууды и мангуды. Как бы их ни окружали, они всегда держат центр. Как бы ряды их ни редели, они всегда держат строй. С детства привычные к мечу и копью бьются они под черными и пестрыми знаменами! Это бдительный народ!". Эта высочайшая характеристика, данная противником противнику, говорит об особом характере людей этих племен.

Когда Чингис-хан был возведен на императорский престол, он награждал своих сподвижников, выдающихся полководцев и про¬износил восхваления в их честь. Обращаясь к одному из своих самых выдающихся полководцев — Кубилаю, он говорил: "Шею могучего и зад сильного ты придавил! Когда я, посылая исполнить желаемое, своим четырем псам — Кубилаю, Джелме, Джебе и Субетаю говорю: "Достигни!", они ломают гранит, когда говорю им: "Выйди!", они, пробивая скалу, прокалывая белый камень, переплывая половодье, исполняют приказ! Посылая четырех псов — Кубилая, Джелме, Джебе и Субетая туда, куда направляюсь, имея рядом четырех кулюков: Боорчу, Мукали, Борокул и Чилаун-Баатур, в дни сражений держа перед собой Джурчедая и Куилдара с уруудами и мангудами, я был спокоен душой!".

Джурчедаю Чингис-хан сказал: "Твоя главная заслуга состоит в том, что в сраженьи с кереитами, после гибели Куилдар-анды, его дело продолжил ты. Ты, Джурчедай, поскакал и подавил джуркинов, тубекенов, дункаитов, тысячу туркаутов, добрался до Большого Центра и Санкуна до падения подстрелил в нежную щеку".

В благодарность тому, что в дни сражений он рисковал жизнью, что в дни битв он скакал впереди, Чингис-хан подарил Джурчедаю одну из своих жен — Ибаку-беки, и сказал ей: "Я никогда не говорил, что ты глупа, что ты плоха! Тебя, вошедшую в мое сердце и душу и сидевшую рядом со мной, я отдаю Джурчедаю ради Великого Дела, ради того, что в дни сражений он становился щитом, от врагов он был укрытием, что он соединял отделившихся, собирал разбредшихся, за все его заслуги, ради Великого Дела я тебя отдаю. После меня мои потомки, когда сядут на Наше место, пусть также думают о пользе Дела, не искажая моих слов, до потомков потомков не прерывают долг, не забывают заслуги Ибаки!". Еще Чингис-хан сказал Джурчедаю: "Я дарю тебе свою Ибаку. Четырьмя тысячами своих уруудов ты будешь сам ведать".

У Рашид-ад-Дина в этом случае перепутаны имена: Джурчедай назван Кехтей-нойоном, а Ибаку — Абига-беки. Эти героические и славные племена в дальнейшем растворились среди других племен и народов монгольской империи.