Златкин И.Я. История Джунгарского ханства (1635-1758). Издательство «Наука», Москва, 1964.

Ксении Михайловне Златкиной — жене, другу и товарищу — посвящаю

ВВЕДЕНИЕ

продолжение . . .

В заключение остановимся на русских источниках по истории ойратов. Их значение, особенно в отношении XVII и XVIII вв., исключительно велико. Без них невозможно восстановить и тем более понять историю Джунгарского ханства. Важнейшее место среди них занимают документальные фонды Центрального государственного архива древних актов (ЦГАДА), Архива внешней политики России (АВПР) и Архива Академии наук (ААН), содержащие статейные списки почти всех русских посольств к ойратским ханам и князьям, а также материалы об ойратских посольствах в Россию, донесения в Москву и Петербург русских пограничных властей об их сношениях с ойратскими правителями, расспросные речи русских служилых и иных людей, ездивших по разным делам в Джунгарию, письма джунгарских ханов и князей русским властям и правительству России, указы и грамоты Москвы и Петербурга местным властям об отношении к ойратским княжествам, записи дипломатических переговоров и т. д. Особую ценность этим документам придает то, что они в своем большинстве являются подлинниками. Число их огромно — многие тысячи, а может быть, десятки тысяч.

Русские архивные документы повествуют об ойратах и Джунгарском ханстве начиная с событий 1604 г. и вплоть до 60-х годов XVIII в.; по ним можно проследить почти год за годом историю ойратов на протяжении полутора столетий. В этих документах фиксируется все наиболее важное о внешнеполитической деятельности ойратов и их экономических связях, сообщается ряд исключительно ценных сведений об их внутренней жизни и социально-экономических и политических отношениях. Некоторые русские архивные документы были опубликованы в различных изданиях XVIII и XIX вв., но число таких публикаций микроскопически мало по сравнению с тем, что еще ждет своей очереди.

Помимо документов официального характера в архивных хранилищах Москвы, Ленинграда, Омска и Красноярска находятся рукописи неизданных книг и статей, посвященных Джунгарскому ханству и ойратам. Некоторые из них имеют значительную ценность. Укажем, в частности, на работу «Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутского, и поступок их ханов и владельцев, сочиненное статским советником Васильем Бакуниным в 1761 году». Автор этого сочинения много лет жил при ставке калмыцкого хана, а затем наместника ханства в качестве переводчика, после чего длительное время находился в составе русской администрации по калмыцким делам. Отличное знание языка, жизни и быта калмыков позволило Бакунину включить в свое «Описание» интересные данные, рисующие общественное и административно-политическое устройство калмыков, что облегчает понимание внутреннего строя всего ойратского общества и, в частности, Джунгарского ханства. Текст этого «Описания» был частично и с некоторыми купюрами опубликован в Москве в 1939 г. в № 3 и 5 журнала «Красный Архив» В. Разумовской, предпославшей ему небольшую статью. При сличении с подлинником выяснилось, что в опубликованный текст вкрались ошибки.

Нельзя сказать, что в прошлом не предпринимались попытки использовать русские источники по истории Монголии. К ним неоднократно прибегали исследователи истории России, в частности историки Сибири и Средней Азии, равно как и Калмыцкого ханства. Первыми, кто в научных целях ознакомился с документами русских архивов, были историки Сибири Г. Миллер и И. Фишер. Естественно, что их труды были и первыми, в которых нашла свое место история русско-монгольских, в частности русско-ойратских отношений. Впоследствии историки Сибири, Калмыкии и Средней Азии, касаясь взаимоотношений русского государства и Джунгарии, опирались на сведения и документы, использованные Г. Миллером и И. Фишером. Г. Миллер и И. Фишер, однако, не только не смогли исчерпать тему, но даже поставить ее с достаточной полнотой и научной объективностью. Как уже отмечалось в литературе, подобранные ими документы о русско-монгольских и русско-ойратских отношениях имели случайный характер. Оба они, кроме того, придерживались ярко выраженной антимонгольской и подчеркнуто пророссийской ориентации в освещении событий, оказав соответствующее влияние на всю последующую дореволюционную русскую литературу.

Огромную работу по изданию русских архивных материалов, освещающих историю внешней политики России на Дальнем Востоке вообще и сношений России с ойратами и Джунгарским ханством в частности, выполнил в конце XIX в. Н. Бантыш-Каменский. Ему удалось благодаря этим материалам гораздо шире и объективнее, чем Г. Миллеру, И. Фишеру и другим предшественникам, изложить почти двухвековую историю взаимоотношений России с Китаем, монголами и Джунгарским ханством. Однако внутренняя история Монголии его, как и других, интересовала мало. Поэтому он не обратил внимания на сведения о жизни, быте, экономике, общественных отношениях, внешних экономических и политических связях монгольских ханств и княжеств. Нельзя не учитывать и того, что Н. Бантыш-Каменский в изложении и интерпретации исторических событий не выходил за рамки русских архивных материалов, не прибегал к помощи других источников, что неизбежно приводило его к некоторой односторонности в освещении исторического материала.

Огромную работу по изучению русских архивных материалов выполнил известный монголовед В. Котвич. Никто до него, а возможно, и после него не знал так хорошо, содержания русских архивных документов по истории русско-ойратских отношений. Остается пожалеть, что ему не удалось в полной мере использовать результаты своего труда. Его работа, посвященная этому вопросу, носит по преимуществу источниковедческий характер.

Важным источником по истории Джунгарского ханства являются так называемые монголо-ойратские законы 1640 г. Подлинный текст законов до нас не дошел. Калмыцкие владетельные князья, принимавшие участие в Джунгарском съезде. 1640; г., утвердившем эти законы, привезли их текст на Волгу. Однако подлинник, хранившийся в ставке калмыцкого хана, погиб в самом начале XVIII в. во время одной из усобиц. С сохранившихся на Волге копий позднее делались многочисленные списки; некоторые из них переведены на русский язык и опубликованы. Монголо-ойратские законы являются исключительно ценным памятником, рисующим внутреннюю жизнь и общественные отношения в Монголии. Ему посвящены работы многих исследователей.

Однако все эти ученые в характеристике исторической обстановки, предшествовавшей съезду 1640 г. и породившей утвержденные им законы, шли за Н. Бичуриным. Их исследования были весьма далеки от раскрытия социально-экономических факторов, обусловивших создание законов 1640 г. и их отличие от более древних правовых памятников Монголии. Но, отмечая этот существенный недостаток, мы не можем вместе с тем не подчеркнуть огромной заслуги упомянутых ученых, обогативших науку публикацией текста самого памятника и положивших начало его изучению.

Особое место в русской исторической литературе о Монголии и монголах, о Джунгарии и ойратах занимают труды Г. Грум-Гржимайло. Хорошо знакомый со всей русской и западноевропейской литературой, посвященной этим странам, но не пользуясь источниками на восточных языках, Грум-Гржимайло пытался создать обобщающий труд по истории Монголии с древнейших времен до начала XX в. В некоторых случаях его оценки существа тех или иных исторических фактов представляют интерес, но в целом работы Г. Грум-Гржимайло по истории Монголии являются обширной, тщательно выполненной компиляцией.

Зарубежная литература, специально посвященная ойратам и Джунгарскому ханству, не очень обильна; она насчитывает едва ли более десятка авторов, труды которых заслуживают упоминания. Одним из первых по времени является католический миссионер Жербийон, ряд лет состоявший на службе при дворе императора Хун Е и неоднократно выполнявший его поручения по обследованию и описанию Монголии. Жербийону принадлежит работа о монголах и ойратах, частично переведенная на русский язык, в настоящее время она представляет интерес "лишь как свидетельство очевидца, записавшего некоторые важные подробности крупных исторических событий его времени.

Европейские ориенталисты XIX — начала XX в. в своем большинстве не проявляли интереса к собственно ойратской истории. Те из них, которые посвящали свои труды народам Дальнего Востока, предпочитали писать. о Китае и лишь в связи с историей этой страны затрагивали вопрос о монголах, вскользь и мимоходом упоминая также об ойратах. Исключением являются труды Т. Ховорса, М. Курана, Г. Казна, Д. Бэддли, X. Хаслунда и Э. Хэниша. Г. Ховорсу принадлежит обширная работа по истории Монголии, по своему характеру близко напоминающая указанные выше исторические произведения Г. Грум-Гржимайло. Труд Г. Ховорса о монголах покоится не на оригинальных источниках, исследованных им, а на исторических сочинениях его предшественников, которые он подвергает некоторому анализу, высказывая по существу спорных вопросов свои мнения и предположения.

Работа М. Курана посвящена Центральной Азии XVII—XVIII вв., главным образом Джунгарскому ханству. В основе этой работы лежит, по словам самого автора, часть огромного компилятивного труда «Дун хуа лу», принадлежащего китайскому сановнику Ван Сянь-цяню. М. Курану были известны также произведения русских, немецких и французских авторов по истории Китая и Монголии. Сопоставляя данные китайских источников и русской литературы, М. Куран установил, что если первые рисуют ойратов только как разбойников, а их ханство как разбойничью организацию, то в описаниях русских авторов Джунгарское ханство выступает как государство с налаженной административной системой и развитой коммерцией. В целом работа М. Курана не идет дальше регистрации и описания политических и военных событий, ее автор не пытается их анализировать, его не интересует жизнь народа. Главной идеей произведения является конфликт между двумя силами — маньчжурами и калмыками (ойратами),— каждая из которых стремилась, сокрушив другую, создать свою империю.

Труд Г. Казна посвящен главным образом русско-китайским отношениям конца XVII — первой четверти XVIII в. Джунгарское ханство и его история интересуют автора не сами по себе, а лишь в связи с той ролью, которую оно играло во взаимоотношениях между Россией и Цинской империей.

Д. Бэддли, автор оригинального труда «Россия. Монголия и Китай», положил в его основу русские архивные документы из советских архивных хранилищ. Его исследование охватывает период с 1602 по 1676 г. Книга открывается введением, в котором автор пытается проследить историческую эволюцию Монголии до начала XVII в. Самостоятельного научного значения введение не имеет, оно основывается на сведениях, почерпнутых из русской и английской литературы. Что касается самих документов, то они переведены автором в общем вполне удовлетворительно и добросовестно.

В 1935 г. в Лондоне была издана книга, написанная одним из участников центральноазиатской экспедиции Свен Гедина X. Хаслундом «Люди и боги в Монголии». Автор в 1923 г. жил в народной Монголии, а позднее став членом упомянутой экспедиции, несколько лет жил в Синьцзяне среди торгоутов. X. Хаслунд довольно обстоятельно освещает основы административного устройства торгоутов и приводит некоторые данные об их общественных отношениях. Он упоминает об одной древней рукописной книге, которую ему читали и разъясняли местные ученые ламы. Книга излагает происхождение и историю торгоутов; торгоутские хронисты писали ее постепенно, в течение столетий. X. Хаслунд говорит, что извлек из этой рукописи много ценных сведений. «Это — собрание древних документов, написанных на монгольском языке и являющихся чисто монгольскими по своему происхождению; они представляют собой яркую и фантастическую историю предков торгоутского хана и торгоутского народа об их делах в минувшие столетия». О ней, помимо сообщения X. Хаслунда, мы до сих пор нигде не встречали никаких упоминаний.

Книга X. Хаслунда представляет определенный интерес, давая возможность проследить эволюцию некоторых общемонгольских и собственно ойратских общественных институтов. Прародиной этих институтов была Джунгария, откуда они в начале XVII в. были вывезены торгоутами и дэрбэтами на Волгу и вновь в последней четверти XVIII в. возвращены в горные долины Юлдуза, где их и наблюдал в 30-х годах XX в. X. Хаслунд. Подробнее об этом мы скажем ниже.

Мы не останавливаемся здесь на других работах зарубежных авторов, поскольку они посвящены только отдельным периодам или эпизодам истории ойратов. Ниже, при рассмотрении этих периодов или эпизодов, мы к ним вернемся.

Исключительно велико значение тибетских источников по истории Джунгарского ханства. Крупная роль, которую играл Тибет в истории Монголии и Джунгарии в конце XVI, в XVII—XVIII вв., общеизвестна. Изучение и правильное понимание этой истории невозможно без привлечения материалов, характеризующих внутреннее положение Тибета и его взаимоотношения с ойратскими правителями. Этим вопросам в большей или меньшей мере посвящены работы В. Рокхила, Ч. Бэлла, Л. Петеха и др. Ценные сведения о Тибете и событиях начала XVIII в. сообщает также католический миссионер И. Дезидери.

Факты, положенные авторами в основу указанных исследований, с достаточной ясностью раскрывают ту острую борьбу за власть, которая развернулась в Тибете в XVII—XVIII вв. между различными феодальными группировками, выступавшими под знаменами двух главных ламаистских сект — красношапочников и желтошапочников. Они характеризуют переплетение интересов боровшихся в Тибете сил с интересами монгольских феодалов (что привело в конце концов к торжеству желтошапочного ламаизма как в самом Тибете, так и в Монголии) и стремление Джунгарского ханства в конце XVII — начале XVIII в. использовать религиозное влияние и ресурсы Тибета в борьбе против Цинской империи. Ценность указанных трудов, равно как и трудов некоторых русских авторов о Тибете, определяется именно собранными в них конкретными фактическими материалами, позволяющими восстановить историческую обстановку, сложившуюся в то время в Центральной Азии.

Советская историческая литература о Монголии, об ойратах и Джунгарском ханстве решительно порвала с идеалистическими концепциями прошлого, с некритическим отношением к источникам, со всеми другими пороками, свойственными домарксистской исторической науке. В отличие от дореволюционной советская историческая литература, базируясь на методологии марксизма-ленинизма и тщательном изучении источников, главное внимание уделяет раскрытию глубинных процессов, обусловливающих эволюцию форм материального производства и общественных отношений, жизнь народных масс и их классовую борьбу, внутреннюю и внешнюю политику господствующего класса, экономические, культурные и политические взаимосвязи с соседними странами и народами.

В этой связи следует в первую очередь отметить проблему общественного строя монголов, равно как и вообще кочевых народов, которая была поставлена во всей полноте лишь советской исторической наукой и ею разрешена. В 1930 г. в результате специального экспедиционного обследования киргизского кочевого аула впервые было установлено наличие в дореволюционное время феодальных общественных отношений у этого кочевого народа. Это было первым прорывом фронта домарксистской историографии, в которой безраздельно господствовала теория вечного варварства, вечного родового строя у кочевников. В 1933 г. были опубликованы материалы специальной дискуссии по вопросу о генезисе феодализма у кочевых народов. В следующем году вышел в свет труд акад. Б. Я. Владимирцова «Общественный строй монголов», получивший вскоре всеобщее признание как результат глубокого анализа, основанного на фактическом материале, извлеченном из монгольских источников. Мобилизовав огромное количество исторических и филологических данных, Б. Я. Владимирцов неопровержимо доказал, что социально-экономическим содержанием исторического процесса в дореволюционной Монголии является развитие феодализма. Труд Б. Я. Владимирцова стал классическим образцом исторического исследования, он заслуженно приобрел мировую известность и ныне с успехом используется прогрессивными учеными всех стран.

Из сказанного не следует, впрочем, что исследование Б. Я. Владимирцова свободно от недостатков и ошибок, однако они имеют частный характер и ни в малейшей степени не колеблют основных положений автора. Б. Я. Владимирцов доказал, что историческое развитие монголов в эпоху феодализма в основном и главном было подчинено действию общих закономерностей истории феодального общества.

Специально историей ойратов Б. Я. Владимирцов не занимался, хотя и высказал ряд существенных замечаний по отдельным ее вопросам. На них мы остановимся ниже.

Образование Советского социалистического государства и его ленинская национальная политика привели к социально-экономическому и культурному возрождению калмыцкого народа. Оживился интерес к изучению исторического прошлого калмыков. В 1926—1929 гг. в Астрахани был опубликован труд К. Пальмова «Этюды по истории приволжских калмыков XVII и XVIII вв.». Значительное место в этой книге занимает исследование общих для истории калмыков и ойратов вопросов, таких, например, как время и причины откочевки калмыков из Джунгарии, взаимоотношения калмыцких и ойратских ханов и т. д. Не на все эти вопросы К. Пальмов нашел правильные ответы, что следует объяснить крайней недостаточностью имевшихся в его распоряжении источников.
В 1939 г. в «Исторических записках» появилась работа С. К. Богоявленского. «Материалы по истории калмыков в первой половине XVII в.». Наряду с уточнением некоторых конкретных данных по истории ойратов автор выступает и с рядом обобщений, хотя зачастую они не подкреплены фактами и надежными доказательствами.

Послевоенные годы характеризуются новым оживлением монголоведения в СССР. В эти годы окрепло сотрудничество советских и монгольских ученых, что выразилось, в частности, в издании в 1954 г. совместного труда «История Монгольской Народной Республики», в котором содержатся и соответствующие разделы по истории ойратов. Ойратам и Джунгарскому ханству посвящены также разделы и главы в советских учебниках по средневековой и новой истории стран зарубежного Востока.

При всем этом, однако, можно со всей определенностью сказать, что ни в СССР, ни за рубежом еще нет полной истории Джунгарского ханства. Диапазон разногласий по основным вопросам истории ойратов XV— XVIII вв. в востоковедной науке остается весьма значительным. Это свидетельствует о том, что создание фундаментальной, подлинно научной истории монгольского народа является еще в известной мере делом будущего, требующим большой предварительной работы по мобилизации новых источников на монгольском, китайском, русском и тибетском языках, а также на языках народов Средней Азии, по критическому изучению новых и старых источников, по монографическому исследованию отдельных периодов и проблем монгольской истории. Лишь на такой основе станет возможным изучение в полном объеме истории Монголии, свободное от идеалистических извращений, от субъективизма и схематизма. В современной Монгольской Народной Республике уже сложился большой отряд ученых-историков, вплотную приступивших к изучению прошлого своей Родины и немало сделавших в этом направлении. Это вселяет уверенность, что успешное решение важной задачи не за горами.

Что касается предлагаемой работы, то ее автор ставил перед собой более ограниченную цель — изложить историю Джунгарского ханства за время его существования. Автор полагает, что упомянутые выше монгольские и калмыцкие источники, а также русские архивные материалы могут составить вполне достаточную и надежную источниковедческую базу для решения этой задачи в общих и основных чертах. В то же время автор ясно представляет себе, что в будущем, когда в научный оборот войдут новые монгольские, китайские, тибетские и тюрко-язычные источники, его труд потребует значительного, возможно даже большого, дополнения, расширения и уточнения. Только при введении в научный оборот этих источников может быть успешно завершена работа по раскрытию одной из важнейших страниц истории монгольского народа. При всем том автор полагает, что какие бы дополнения и уточнения ни были внесены в дальнейшем в его изложение истории ойратов и их ханства, они будут лишь уточнять и дополнять ее, не опровергая основных положений, оценок и характеристик, даваемых автором настоящей работы. Основанием для такого предположения служат обилие и достоверность документальных материалов из советских архивохранилищ, а также использованные здесь монгольские, калмыцкие и китайские летописи и исторические сочинения, как опубликованные, так и неопубликованные.

Мы уже говорили о монгольских летописях Саган-Сэцэна, «Алтан Тобчи», «Эрдэнийн-эрихэ», «Шара Туджи», о биографии Зая-Пандиты, о «Сказаниях» Габан-Шараба и Батур-Убаши-Тюмена. Эти источники, как нам представляется, использованы в предлагаемой книге в полной мере.

Из китайских источников и литературы мы должны в первую очередь сослаться на переведенную И. Россохиным с маньчжурского языка на русский и оставшуюся в рукописи «Историю о завоевании китайским ханом Канхием калкаского и элетского народа, кочующего в Великой Татарии» (микрофильм хранится в библиотеке Института народов Азии АН СССР), о которой подробно мы скажем ниже, а также на уже упоминавшееся историческое произведение «Мэн гу ю му дзи».

Желая выяснить исторические предпосылки образования Джунгарского ханства, автор счел необходимым рассмотреть некоторые важные и в то же время спорные вопросы истории ойратов XV—XVI вв. Он опирался на тексты монгольских историков «Алтан Тобчи», «Шара Туджи» и «Эрдэнийн Тобчи», на «Историю Минской династии» («Мин ши») в изложении Э. Бретшнейдера, Д. Покотилова, В. Успенского и других, а также на тюркоязычные источники в изложении и переводах В. Бартольда, Ч. Валиханова и С. Ибрагимова.

Учитывая, что и эти источники довольно часто противоречат друг другу, автор пытался составить хронику исторических событий на основе совпадающих сведений всех или большинства источников. По его мнению, только таким путем можно избежать односторонности в рассмотрении исторических событий и приблизиться к истине. Пользуясь этим методом, автор вместе с тем не склонен преувеличивать его значение; он отдает себе отчет в том, что в условиях, когда один, более ранний источник используется авторами последующих исторических сочинений (как это имеет место с «Алтан Тобчи», «Шара Ту-джи» и «Эрдэнийн Тобчи»), ошибки и неточности первого могут быть воспроизведены последующими. И все же в данное время и при наличных источниках этот метод нам представляется наиболее целесообразным.

Возникает вопрос, насколько актуальна сама по себе тема данного исследования, какова связь между проблемами истории Джунгарского ханства и современными задачами советской исторической науки, заинтересована ли последняя и в какой мере в изучении истории ойратов и их ханства?

Ответ на все эти вопросы может быть только один: существует прямая и непосредственная связь между темой данного исследования и современной проблематикой советской исторической науки. Наша историческая наука заинтересована в полном и всестороннем раскрытии истории ойратов и Джунгарского ханства, как и вообще истории монголов, уже хотя бы потому, что исторические судьбы народов Средней Азии, Казахстана, Южной и Восточной Сибири в прошлом не раз теснейшим образом переплетались с судьбой монгольского народа. Правильное понимание истории этих народов невозможно без правильного понимания развития исторического процесса в Монголии и Джунгарии.

Не случайно все труды по истории Казахстана, Узбекистана, Киргизии, Бурятии, Хакассии и Башкирии, посвященные дооктябрьскому периоду и вышедшие в свет в СССР, не проходят и не могут пройти мимо фактов и явлений, относящихся к истории Монголии и Джунгарии. Нельзя вместе с тем не отметить, что в некоторых трудах содержатся ошибки, вытекающие из непонимания истории Монголии и Джунгарии. Укажем для примера на изданный в 1950 г. учебник по истории СССР для 9 класса средней школы, в котором при изложении истории Казахстана учащимся внушалась мысль, что «в 1758 г. казахский народ под руководством знаменитого батыра хана Среднего жуза Аблая с помощью китайских войск нанес сокрушительный удар джунгарам и освободился от джунгарского ига». Эта формулировка, как будет показано в дальнейшем, очень далека от исторической действительности. Столь же далеко от истины и утверждение, содержащееся во втором издании «Истории Казахской ССР», что «кризис скотоводческого хозяйства, вызванный захватом лучших пастбищ родовой знатью джунгар, заставлял широкие народные массы передвигаться на новые земли и приводил к столкновению джунгар с соседями».

Корни этих и многих других подобных ошибок кроются в незнакомстве с историческими фактами. Автор будет считать свою задачу выполненной, если его труд исключит возможность повторения подобных ошибок и в какой-то мере поможет дальнейшему исследованию истории народов Центральной и Средней Азии, изучению эволюции форм материального производства и общественных отношений у кочевых народов.

Автор считает своим долгом выразить самую глубокую признательность всем, кто критическими замечаниями и консультациями помогал ему в этой нелегкой работе. В первую очередь это относится к академикам И. М. Майскому и Н. И. Конраду, безвременно умершему в 1962 г. члену-корреспонденту АН СССР С.В. Киселеву, профессорам Н. В. Устюгову и Г.Д, Санжееву, старшему научному сотруднику С.Д. Дылыкову и другим специалистам Института народов Азии АН СССР. Особую благодарность автор приносит монгольским коллегам — академикам Б. Ширендыбу и Ш. Нацокдоржи, сотрудникам Института истории АН МНР Н. Ишжамц и В. Тудэв, ознакомившимся с работой в рукописи и высказавшим ряд ценных соображений.