Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. Издательство «Наука», Москва, 1967.

Глава XI КУЛЬТУРА И БЫТ КАЛМЫКОВ в XVII—НАЧАЛЕ XX в.

2. Духовная культура

Духовная культура калмыцкой народности опиралась на определенные навыки и национальные — общемонгольские и ойратские — традиции, приобретенные в ходе многовекового исторического развития. В дальнейшем, по мере укрепления политических, экономических и культурных связей калмыков с другими народами России, особенно русским, калмыцкая культура стала приобретать новые черты. Эти новые черты, обогатив и преобразив унаследованные традиции, составили основу самобытной культуры калмыцкой народности, сложившейся в новых исторических условиях.

Устное народное творчество. Духовная культура калмыцкого народа нашла свое яркое проявление в устном народном творчестве. Оно включало в себя все известные мировому фольклору жанры — эпос, сказки, пословицы, поговорки, загадки и пр., а также некоторые специфические жанры, составляющие национальную особенность калмыцкого фольклора, — кемялгн (состязание в красноречии на празднествах), йёрелы (благопожелания), магталы (восхваления) и др.

Первые сведения об устно-поэтическом творчестве калмыков стали известны лишь в конце XVIII в. благодаря трудам И.И. Лепехина и П.С. Палласа.

Замечательными памятниками эпического народного творчества являются «Джангар» и песня о битве монгольского Убаши-хун тайджи с ойратами в 1587 г., дошедшая до нас в записи ойратским алфавитом. По замыслу и композиции эта песня стоит близко к песне «О подвигах богатыря Санала» и, очевидно, представляет литературный вариант одной из песен Джангариады.

Возникновение отдельных песен Джангариады, возможно, относится к XV—XVI вв., но их циклизация произошла позднее, всего вероятнее в период сложения калмыцкой народности на Волге.

В «Джангаре» отразились исторические условия жизни калмыцкого народа. Академик Б.Я. Владимирцов говорил, что «Джангариаду надо признать удивительной выразительницей народного духа, стремлений народа, его чаяний; она рисует его настоящий мир, его повседневную, настоящую жизнь, но только возведенную в идеал; она является действительно национальной поэмой».

«Джангар» — замечательное произведение калмыцкого устного народного творчества, прославляющее идеальную страну Бумбы, страну мира, счастья и вечной молодости.

«Джангар» состоит из нескольких десятков тысяч стихов, объединенных в отдельные, самостоятельные по содержанию песни. В них воспеваются подвиги героев в борьбе за независимость родины. Борьба героев «Джангара» против многочисленных чужеземных врагов составляет основное содержание всего эпоса. Защита страны Бумбы — патриотический долг героев эпоса.

Справедливость борьбы героев эпоса подчеркивается тем, что они даже во враждебном лагере находят симпатию и поддержку простого народа. В песне «О походе против лютого хана Хара Киняса» чужой народ вопреки воле своих господ, ведущих завоевательные войны, оказывает помощь герою песни Хонгору.

Идеи защиты Родины пронизывают многие песни эпоса. В одной из песен устами Джангара народ говорит: «Знай, мальчуган, от отца рождается сын, чтобы надежной опорой родине стать». Герои Джангара близки во многих своих чертах героям былинного эпоса многих других народов. Характерные особенности личных качеств героев «Джангара» свидетельствуют о том, что сознанию калмыцкого народа рисовались обобщенные образы идеальных героев, наделенных всеми положительными чертами борцов за народные интересы.

В «Джангаре» нашли свое отражение национальная культура и быт калмыков, даются описания оружия и одежды, национальной архитектуры и украшений, образцы красноречия.

Каждая песня «Джангара» заканчивается, как правило, гимном в честь мирной жизни и благоденствия народа.

Начало записям песен «Джангара» было положено Б. Бергманом, опубликовавшим в 1805 г. в Риге на немецком языке две песни. Он отметил, что из этой приукрашенной до невероятности обстановки выступает столь блестящее изображение естественных красот, что здесь может иметь место сравнение с искусством величайших поэтов древности. Записью и изучением калмыцкого эпоса занимались многие русские ученые XIX—начала XX в. Перевод записи одной из песен Джангара был опубликован А. А. Бобров-никовым в 1854 г., записи двух песен были изданы К. Голстун-ским в 1864 г., переизданы А. М. Позднеевым, опубликовавшим в 1911 г. еще песню. В. Л, Котвич в 1910 г. записал одну песню. В 1910 г. 10 песен «Джангара» были опубликованы литографским способом на калмыцком языке по записи, сделанной по поручению В. Л. Котвича студентом Восточного факультета Петербургского университета Н. Очировым со слов выдающегося сказителя, «джангарчи» Элян Овла, жителя Бухусовского аймака Малодербетовского улуса.

Другим народным эпическим памятником является сказание о Гесере, которое известно у калмыков Поволжья, у халха-монголов и бурят. В эпосе о Гесере выражена идея борьбы за всеобщую справедливость.

В XIX в. различные жанры калмыцкого фольклора изучались русскими и иностранными учеными, среди которых следует отметить первые записи сказок и легенд русскими исследователями А. М. Позднеевым, И.И. Поповым и финским ученым Г. И. Рамстедтом. В сказках и легендах народ выражал свои думы и чаяния, прославляя мудрость и смелость простых людей, бичуя богатых и гелюнгов, обворовывавших материально и духовно свой народ. Глубокое социальное звучание имеют калмыцкие сатирические сказки о несправедливости, деспотичности и жадности нойонов, зайсангов, калмыцкого духовенства, о храбрости и героизме представителей трудового народа. Наибольшей популярностью пользуются сказки «72 небылицы», «Неприсужденная награда», «Мудрый мальчик и глупый гелюнг», «Богатырь Шарада», «Черт и торговец». В сказках «Левый глаз» и «Лотос» воспеваются мудрость и добродетель, чудесная красота и решительность девушек-калмычек, смело выступающих против произвола богачей в защиту бедных и обездоленных людей труда. В сказке «Левый глаз» девушка просит у нойона его левый глаз. Свою просьбу девушка объясняет так: когда нойон разбирает споры богатых и бедных, то богатые становятся по правую сторону от нойона, а бедные — по левую. Нойон всегда оправдывает богатых, а бедных, стоящих по левую сторону, не видит. Поэтому нойону не нужен левый глаз. Сказки отражают факты истории, быта и общественных отношений у калмыков XVII—XX вв.

Страницы литографированного издания "Джангр"

В устном народном творчестве калмыков значительное место занимают легенды о богатырях, наделенных храбростью и мудростью, красотой и могучей силой. К таким произведениям относятся богатырские сказки о Мазан-Батыре, о добром Овше, о богатыре Шараде и др. В основе сказаний о Мазан-Батыре лежат реальные исторические факты, связанные с жизнью и деятельностью одного из калмыцких военачальников ХVII в.

Хотя Мазан-Батыр прославился своими подвигами, сражаясь вместе с запорожскими казаками против турецко-крымской агрессии, легенды рассказывают об его подвигах в Калмыцкой степи: любимый герой народа должен быть защитником своей родной земли. Предания говорят, что Мазан был убит в бою с сыновьями Бахты-Гирея в верховьях балки Аршань, в 10 км от Элисты. Его враги верили, что он, даже сраженный на смерть, оживал по ночам, когда на небе появлялись звезды. Таким сохранила народная память образ Мазан-Батыра. Его имя стало нарицательным. В некоторых улусах Калмыкии слово «маздуд» употребляется в значении «богатыри».

Калмыцкий народ сохранил много преданий о том трагическом периоде своей жизни, когда хан Убаши путем обмана увел большинство своего народа из пределов России. На русском языке сохранился текст исторической народной песни, опубликованной в «Санкт-Петербургском вестнике» в 1778 г., в которой ярко выражено глубокое беспокойство и великая грусть народа:

«Когда время вашего отдыха настало, то вы бежите!
За что вы поссорились с белым ханом?
Между Яиком и Волгою в спокойстве пребывавшие торгоуты,
Куда вы так далеко спешите?»

В одной из легенд, записанных в 1961—1962 гг. А. Ш. Кичиковым у сказительницы из оренбургских калмыков Нимгир Кутуктаевой, рассказывается о мудром и сильном Цакир Сандосе, который открыто рассказывал людям, что правление Убаши-хана принесет калмыцкому народу распад и гибель. Разгневанный хан приказал схватить Цакир Сандоса и вынуть у него сердце и легкие. Цакир Сандос не дрогнул и, держа в руках собственное сердце, вошел в палату Убаши-хана и вновь повторил слова о том, что Убаши станет виновником гибели народа.

Другая легенда, записанная в 1962 г. у сказителя Дорджиева в Каспийском районе Калмыкии, передает воспоминания о насильственном угоне калмыков, которых воины по ханскому приказу сгоняли с обжитых кочевий и гнали к Волге вдоль моря с юга на север. На этом пути в районе Лагани расположена гряда холмов, вытянутых перпендикулярно к морю. Через эти холмы ведут проходы, параллельно морскому берегу. Калмыки называют эти проходы чавчарха, т.е. прорубины, и утверждают, что они проложены копытами табунов и стад Убаши-хана и угнанных им людей. Об угоне калмыков в Джунгарию каспийцы говорят: «Убаши угнал торгоутов силой оружия, разъединив многие и многие семьи. Молодые и сильные люди были угнаны, а старики, больные и дети были оставлены и брошены на произвол судьбы. Улусы и аймаки после бегства Убаши долго и с трудом становились на ноги. Те улусы, которые остались на месте, не пошли за ханом, сохранили себя, людей и имущество».

В книгах Н. Страхова «Нынешнее состояние калмыцкого народа. . .» (1810), Н. Нефедьева «Подробные сведения о волжских калмыках» (1834) и в некоторых других были приведены отдельные пословицы, поговорки и загадки. В начале XX в. В. Л. Котвич издал на русском языке сборник «Калмыцкие загадки и пословицы» (1905). В пословицах и поговорках калмыков отражается образное понимание народом социальной жизни и изменений в ней.

Калмыцкая вышивка

Письменность и литература. Калмыковедение. Самым древним общемонгольским историко-литературным памятником является «Сокровенное сказание», датируемое 1240 г. Первым оригинальным произведением ойратской литературы, дошедшим до нас, считается уже упомянутая песня об Убаши-хунтайджи. В ней рассказывается, о героическом подвиге семилетнего ойратского мальчика во время нашествия монгольского хана Убаши на Джунгарию. Замученный пытками, он не выдал секретов своей родины и внушил врагам страх перед силой ойратов.

В 1648 г. выдающийся ойратский просветитель Зая-Пандита создал ойратскую письменность, известную в истории под названием «тодо-бичиг» (ясное письмо). Ойратский алфавит, в отличие от старого монгольского, с большой точностью передавал фонетические особенности устной речи, чем способствовал дальнейшему развитию ойратского литературного языка. Науке известны обширные переводы, осуществленные Зая-Пандитой с тибетского языка. Но из-за исторических и социальных условий того времени, обусловивших сохранение почти поголовной неграмотности калмыцкого населения, письменная литература в XVII—XVIII вв. не получила широкого распространения в народе.

Большое историко-литературное значение имеет «Биография Зая Пандиты», составленная в XVII в. одним из его учеников — Раднабхадрой. В ней даются сведения о деятельности этого первого ойратского просветителя, распространении ламаизма и другие данные по истории ойратов. Выдающимся памятником письменной литературы XVIII в. является историческое сочинение «Сказание об ойратах» Габан-Шараба, написанное в 1739 г. Хотя Габан-Шараб носил духовный сан эмчи гелюнга, его произведение по своему содержанию является вполне светским.

В XIX в. оригинальная письменная литература получает заметное развитие. В начале века был изготовлен типографский шрифт калмыцкой письменности на зая-пандитской графике и стали издаваться книги на калмыцком языке в типографии.

В 1819 г. один из нойонов — Батыр-Убаши-Тюмень— написал сочинение «Сказание о дербен-ойратах», в котором излагается история предков калмыков и события XVIII—начала XIX в.

К началу 40-х годов XIX в. относится анонимная «История калмыцких ханов», освещающая историю прихода части ойратов на Волгу и их вхождения в состав России, общественно-исторические события в XVII—XVIII вв. и уход Убаши-хана с 30 тыс. калмыцких семей в Джунгарию. Калмыцкие тексты «Сказания» Батур-Убаши-Тюменя и анонимной «Истории» были опубликованы А. М. Позднеевым в 1885 г.

Интерес представляют путевые записки «Хождение в Тибетскую страну» малодербетовского База-бакши, изданные в подлиннике, а также в переводе А. Позднеева в 1897 г. В 1916 г. вышла на калмыцком языке «Чикнэ хужр» Б. Боваева — сатирико-нравоучительная поэма о калмыцких гелюнгах. Боваев, выступая за «чистую религию», резко критиковал пороки ламаистского духовенства. Вопреки желанию автора произведение вызвало обратный резонанс в народе, расколов на время калмыцкое общество на сторонников и противников ламаистской церкви.

С конца XIX в. вплоть до 1917 г. в Астрахани выходил на калмыцком и русском языках литературно-исторический «Русско-калмыцкий календарь».

Начало XX в. характерно появлением произведений калмыцких авторов, написанных на русском языке. Среди них следует отметить историческое сочинение Е. Чонова «Калмыки в русской армии. XVII—XVIII вв. и 1812 г.» (Пятигорск, 1912) и социально-экономический очерк Н. Очирова «Астраханские калмыки и их современное состояние» (СПб., 1915).

Научное изучение калмыцкой истории, филологии, этнографии начинается с XIX в. Первые попытки историко-этнографического описания калмыцкого народа имели место уже в XVIII в. в трудах В. Бакунина, И. Лепехина, П. Рычкова, П. Палласа. В XIX в. разработкой калмыцкой истории и этнографии занимались Н. Страхов, Н. Нефедьев, Н.Я. Бичурин (Иакинф), Ф. Бюлер, П. Небольсин, К. Костенков, М. Новолетов, И.А. Житецкий, Ю. Лыткин, Г. Степанов и др.

Калмыцкие отделы были организованы в 1867 г. в составе этнографической выставки в Москве, в 1902 г. — на I Международной выставке исторических и современных костюмов в Петербурге.

В XIX в. появляются словари и учебники и учебные пособия для калмыцких школ: Букварь на русском и калмыцком языках (1804), Букварь с этимологией калмыцкой грамматики В. Дилигенского (1843), Русско-калмыцкий словарь П. Смирнова (1847), Русско-калмыцкий словарь В. Дилигенского (1853), Калмыцко-русский букварь для калмыцких школ (1871), Калмыцко-русский словарь А. Воронцова (1888), Хрестоматия для чтения на родном языке в калмыцких школах А. М. Позднеева (1892), Первоначальный учебник русского языка для калмыков И. Ястребова (1892), Калмыцко-русский букварь Н. Бадмаева (1910), Калмыцко-русский словарь А. М. Позднеева (1911). В середине XIX и в начале XX вв. отдельными русскими учеными были разработаны и изданы труды по научным вопросам калмыцкого языка: Грамматика калмыцкого языка А. Попова (1849), Грамматика монголо-калмыцкого языка А. Бобровникова (1849), Исторический очерк письменности монголов и ойратов и материалы для истории ойратов и их письменности Ю. Лыткина (1859 и 1860), Опыт грамматики калмыцкого разговорного языка В. Котвича (1915). Эти труды вошли в фонд калмыцкого языкознания.

Немалый вклад в калмыковедение и изучение истории культуры калмыцкого народа внес Б.Я. Владимирцов. Помимо общеизвестных его работ о монголо-ойратском героическом эпосе, о жизни и быте дербетов, байтов и других групп ойратов, осевших в западных районах современной МНР, Б.Я. Владимирцов немало потрудился и в деле подготовки калмыцких национальных кадров. В 1917 г. он был приглашен калмыцкой общественностью в г. Астрахань, где прочел цикл лекций по истории и культуре монгольских народов.

В. Л. Котвич много сделал для подготовки кадров калмыцкой интеллигенции. В течение более 20 лет (с 1903 г.) он преподавал в Петербургском (потом Петроградском) университете калмыцкий язык. Он был частым гостем в калмыцких степях, где изучал местные говоры и диалекты. Большое значение имело исследование В. Л. Котвича «Русские архивные документы по сношениям с ойратами в XVII—XVIII вв.», опубликованное в «Известиях Российской Академии наук» в 1919 г.

Искусство. Искусство калмыков развивалось в условиях кочевого и полукочевого скотоводческого хозяйства и испытывало на себе влияние культуры русского и других народов России.

Одно из первых мест в изобразительном искусстве занимает художественное рукоделие, часто упоминаемое в эпосе «Джангар»- В одной из песен говорится, что «только одно закаблучье их (сапог.— Ред.) выстрочило двести девиц». Калмычки вышивали женскую одежду, шапки, особенно цег-дег, терлиг, женские головные уборы, в частности джатаки, различные сумки, кисеты, подушки. В вышивках передавались геометрические и растительные узоры, солнце, небо, звезды, изображавшиеся сочетаниями искусно подобранных гарусных ниток разных цветов.

Вышивками украшались и предметы постельной принадлежности, сделанные из войлока, — тюфяки и ширмы. В основу калмыцкого орнамента кладется реалистический растительный мотив из степных цветов и растений. Например, орнамент зег имеет много вариантов, обрамленных золотым и серебряным позументом: красно-зеленых с золотом или голубовато-синих с серебром.

Владимирцов Б.Я., 1912 г.

Калмыки широко применяли тиснение при изготовлении кожаных сосудов (бортхо, торцок — узкогорлые фляги с шаровидным туловом и плоским дном). Тисненым узором украшались пояса, конская сбруя, тохум (часть потника) и олонцог (тебенки).

Орнамент находил свое отражение в резьбе по дереву и в чеканке по металлу. Резьбой украшались чашки, миски (таваг), двери юрт, укюги (деревянные комоды), чеканкой — мужские и девичьи серебряные пояса, серьги. Калмыки знали также художественное литье из металла.

Памятники зодчества появляются на территории Калмыкии в конце 30-х—начале 40-х годов XIX в. К этой поре относится большой каменный храм, построенный в Хошоутовском улусе в честь победы в Отечественной войне 1812 г. по проекту Батыр-Убаши-Тюменя и монаха Гаван-Джимбе. В Малодербетовском улусе в 1853 г. было построено изящное деревянное здание буддийского храма в Дундухуруле, в конце XIX—начале XX в. — еще несколько деревянных и каменных зданий для калмыцких хурулов. Все они представляли собой своеобразные памятники архитектуры, в которой сочетались элементы тибетского, монгольского, русского церковных архитектурных стилей и приемы русского народного зодчества.

В историко-художественном отношении известный интерес представляют надгробные сооружения, известные под названиями: «соворган», «домбо», «бумба», «цаца».

Котвич В.Л., 1912 г.

Светская живопись не получила развития. Живописцы - зурачн проходили двух - трехлетнее обучение в школах, существовавших при двух хуралах: Большом Баруновском в Яндыко-Мочажном улусе и Дундухуруле в Малодербетовском улусе. Они изучали технику живописи и архитектуры. На четырехугольных кусках материи и дарциг зурачи изображали различные фигуры божеств (бурханов), портреты отдельных лам, священные реликвии и символические буквы. Некоторые изображения божеств вышивались калмычками шелком в течение ряда лет. Так, в Ики-хуруле Мало-дербетовского улуса был дарциг, вышитый в течение трех лет.

Отдельным, исключительно талантливым калмыкам удавалось создавать произведения светской живописи, если они на своем жизненном пути встречали поддержку. К их числу относится Федор Иванович Калмык (1764—1824), воспитанный на образцах русской и западноевропейской живописи, побывавший в Риме, Греции, Англии и Франции. Ф.И. Калмык показал себя высокоодаренным, талантливым мастером гравировального искусства. Другой выходец из калмыцкого народа — Алексей Егорович Егоров (1776—1851) получил образование в Академии художеств в Петербурге, где впоследствии стал профессором исторической живописИ.А. Е. Егоров был учителем таких русских художников, как К. П. Брюллов, Ф.А. Бруни, А. Т. Марков и др.

Калмыцкая вышивка

У калмыков не было профессионального театра и ансамблевого искусства. В народе были известны только формы сольного исполнения так называемой длинной песни (ута дун), исполнявшейся на вечерах в честь гостей или на свадьбах (хюрме). Сольными исполнителями были сказители, аккомпанировавшие себе на музыкальном инструменте. Любимой формой было унисонное исполнение голосом и игрой на домбре, сопровождавшееся пляской (домбрин чикенду келлгк). В калмыцкой эпической поэме «Джангар» описывается хур — музыкальный инструмент, сходный с русской скрипкой. Он продолжал бытовать у калмыков и в середина XIX в. Широко распространенными были домбра — щипковый инструмент с треугольным деревянным корпусом, с двумя-тремя струнами из бараньих кишок, и товшур. Существовал также музыкальный инструмент — ятха, снабженная восемью металлическими струнами. Играли на ней, перебирая струны пальцами, или при помощи стального смычка. Нередко встречалась своеобразная свирель — трубочка из стебля камыша с несколькими отверстиями.

Художник Федор Иванович Калмык. Автопортрет. Гравюра

Кроме перечисленных народных инструментов существовал своеобразный оркестр духовых и ударных инструментов, употреблявшийся, как правило, в хурулах при богослужении.

В XIX в. к калмыкам проникли некоторые русские музыкальные инструменты. А. И. Житецкий сообщает, что ему пришлось встретить в степи у калмыков русские инструменты — скрипку, гармонию, даже рояль, аристон (музыкальный ящик). Так, хотя и медленно, но все же обогащалась калмыцкая музыкальная культура.

Калмыцкий товшур

У некоторых калмыцких нойонов существовали домашние оркестры, участники которых были сплошь калмыками. Среди этих музыкантов были хорошие скрипачи и гобоисты. Известны случаи, когда оркестры исполняли произведения Моцарта и Россини. До сих пор в народной памяти сохранилось предание о талантливом виолончелисте Дорджи Манджиеве, выступавшем в Петербурге с концертами.

Массовым видом развлечения молодежи были вечера — няр, которые устраивались в свободное время по инициативе девушки или парня, молодой четы или группы девушек и парней. Для такого гулянья не было какого-либо установленного дня. Они назначались на определенный вечер в одной из юрт, куда приходили и приезжали даже издалека после заката солнца. Веселье, в котором участвовали преимущественно девушки и парни, молодые мужчины и женщины, продолжалось до рассвета. Участники пели, танцевали, играли на музыкальных инструментах, варили мясо, чай и т. д. Употребление спиртных напитков не допускалось.

Калмыцкий танец. 18 в.

Для калмыцких танцев характерно многообразие танцевальных приемов и довольно высокая исполнительская техника. Танцы то нежны и грациозны, то спокойны и уравновешенны, то энергичны и стремительны. Без них не обходились ни один народный праздник, ни одна свадьба. Танец был неотъемлемой частью жизни калмыцкого народа. Калмыки танцевали парами, вчетвером, танцами увлекались люди всех возрастов — стар и млад. Женщины танцевали спокойно, плавно, ногами делали мелкий шаг, руками парили в воздухе, а для мужских танцев характерны энергичные, временами стремительные движения, нередко подергивание плечами (эмянхолькад), что, возможно, было подражанием повадкам животных и птиц. Наиболее популярными были у донских калмыков тавшидг, шарка-барка, у торгоу-товских калмыков ишкимдык и др.

Народные знания. Народные знания калмыков наиболее ярко выразились в своеобразной системе летоисчисления (календарь), в способах врачевания, которое впоследствии было монополизировано ламаизмом, а со второй половины XIX в. начало уступать место научной медицине. Однако вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции, ввиду отсутствия широкой сети медицинских учреждений, преобладающую роль играли народные медицинские знания.

Календарь. Калмыки имели календарь, однотипный с монгольским. Многие нормы общественной жизни и быта, морали и религии калмыков нашли свое отражение в календаре, в котором установлены порядковые и цикличные исчисления времени, а также наименования веков и лет. Продолжительность века по калмыцкому календарю составляет 60-летний период, который имеет 5 циклов по 12 лет в каждом!

Традиционный калмыцкий календарь

Соответствие калмыцкого календаря григорианскому (1926-1985)

Текущий 60-летний период традиционного калмыцкого календаря в переводе на европейское летоисчисление с 1926 по 1985 г.

С 1986 г. начнется очередной по счету 60-летний период и опять с года «железный барс».

Год по старому калмыцкому календарю состоит из 12 лунных месяцев, называемых именами тех же животных, как и годы в 12-летнем цикле. Начало году кладет бар сэра — декабрь месяц:

1. Бар — барс — декабрь
2. Тула — заяц — январь
3. Лу — дракон — февраль
4. Mora — змея — март
5. Мёрн — лошадь — апрель
6. Хён — овца — май
7. Мёчн — обезьяна — июнь
8. Така — курица — июль
9. Ноха — собака — август
10. Гаха — свинья — сентябрь
11. Хулгна — мышь — октябрь
12. Укр — корова — ноябрь

В каждом месяце 30 дней. Неделя состоит из семи дней. Дни недели называются:

1. Наран — воскресенье
2. Сар — понедельник
3. Мингмер — вторник
4. Улюмджи — среда
5. Пюрвя — четверг
6. Басанг — пятница
7. Бембя — суббота

В старину у ойратов не было семидневной недели. Надо полагать, что семидневную неделю калмыки заимствовали у русских после прикочевки в пределы Русского государства. Что касается названий дней недели, то каждое из них означает особую, известную калмыкам планету:

Нарн — солнце
Пюрвя — Юпитер
Сар —луна
Басанг — Венера
Мигмер— Марс
Бембя — Сатурн
Улюмджи — Меркурий

Калмыки имели некоторые сведения и о звездах:

Алтн гасн — Полярная звезда
Долан бурхн — Большая медведица
Тенгрин уйдл — Млечный путь
Орюн цолнг — Аврора
Мёчн одн — Плеяды.

Со времени добровольного вхождения в состав России калмыки стали пользоваться и русским календарем. Калмыцкий календарь ежегодно составлялся в хуруле главного ламы калмыцкого духовенства.

Медицина. Вместе с введением ламаизма к волжским калмыкам пришла тибетская медицина. Изучение тибетской медицины в Калмыкии началось с XVIII в., когда эмчи Санджи Арабга основал эмчин хурул (лекарский монастырь) в Икицохуровском улусе. В нем медицина изучалась по учебнику тибетской медицины «Джуд-ши» («Сущность целебного»). Русский перевод части этого учебника был сделан А. М. Позднеевым в 1878 г. Тибетская медицина трактует болезни и их лечение по преимуществу с религиозной точки зрения, а потому и практика калмыцкой медицины часто базировалась на ложных представлениях, приводивших к грубым ошибкам. Общим ее правилом считалось соблюдение строжайшей диэты (устлгн) в течение одной или двух недель. После этого эмчи составлял для больного лекарство из разных трав и кореньев, собираемых в степи. Кроме эмчи, у калмыков были еще одчи — костоправы, которые лечили вывихи, переломы костей у людей и животных. Некоторые из них имели большую практику. Применялось также лечение внушением — в случаях отравления, укуса ядовитых змей и др.

Врач С.Р. Залкинд.

Частые эпидемии оспы и других болезней уносили тысячи жизней. В этих условиях среди калмыков, особенно в кругах калмыцкой знати, проявлялся интерес к научной медицине, стали учащаться случаи обращения к русским врачам и фельдшерам с просьбой привить оспу детям. По инициативе служащего Астраханской врачебной управы Шатиловича в 1797 г. обсуждался вопрос об учреждении в калмыцких улусах оспопрививальных госпиталей, но разрешение этого вопроса затянулось на 42 года. Только в 1839 г. в калмыцких улусах Астраханской губ. были утверждены штатные оспопрививатели — 1 человек на 500 кибиток 49. Оспопрививатели, как правило, не имели медицинского образования. Под давлением многочисленных ходатайств Главное калмыцкое управление в 1862 г. разрешило открыть фельдшерское отделение при Калмыцком двухклассном училище в Астрахани.

По данным Всероссийской переписи 1897 г., в калмыцких улусах Астраханской губ. было всего 4 врача и 17 фельдшеров. Калмыков Большедербетовского улуса обслуживал один врач, живший при ставке главного пристава кочующих в Ставропольской губ. народов.

В конце XIX—начале XX в. в калмыцкие улусы пришли энтузиасты народного здравоохранения, молодые врачи: Александр Павлович Цветков в Долбан, Степан Иванович Цапко в Эркетен, Семен Рафаилович Залкинд в Элисту, Вячеслав Демьянович Солорев в Харахусы, Иван Иванович Лукин в Багацохуры. Всю свою жизнь они посвятили медицинскому обслуживанию калмыцкого населения, организации врачебных и фельдшерских пунктов в калмыцких улусах. Наибольшей популярностью пользовался врач С. Р. Залкинд, проработавший в Манычском улусе с 1894 до 1911 г.

Несколько раз посетил калмыцкую степь Астраханской губ. великий русский ученый И.И. Мечников. В 1911 г. он возглавил экспедицию по изучению туберкулеза среди калмыков Астраханской губ., давшую ценные теоретические и практические результаты. Мечников особенно подчеркивал значение тяжелых социальных условий жизни калмыков для распространения болезни.

В 1910-х годах появились в калмыцких улусах и первые врачи-калмыки, получившие медицинское образование в русских университетах.