После двадцатилетнего управления калмыцким народом, в возрасте около 70 лет, в 1761 году скончался хан Дондук-Даши. Об этом донес поручик Александр Дудин "отурочища Бугуты, которое состоит близ реки Кумы", где хан имел зимнее кочевье. Полковник Спицын в своем рапорте астраханскому губернатору из Енотаевской крепости уточнил, что января "21 дня по полудни, в одиннадцатом часу хан Дондук-Даши скоропостижно умер... Жена его, ханша Черень-Джал и сын, наместник ханства Убаша, и все знатные их люди находятся в превеликой печали".

В другом письме Спицын писал, что в силу "секретных указов, для наблюдения при сем случае в калмыцком народе, на кого-либо паче чаяния междоусобия и ради объявления калмыцким владельцам о смерти помянутого хана Дондук-Даши 27 января с. г., я с командою моею и с присланным ко мне от сына его наместника ханства Калмыцкого Убаша, зайсангом Даши Дондуком, к дому его ханскому и к реченному наместнику, по отправлении моем из крепости Енотаевской чрез шесть дней, т. е. 2 февраля в урочище Бугуту, состоящее близь Кумы реки, прибыл". И, будучи у Убаши и Черень-Джал, о порядочном содержании калмыцкого народа он объявил "калмыцким владельцам: Табун Отокову Бамбару, Икицо-хуровым Асархе и Маше, Хошоутову Замьяну и Торгоутовым: ханскому брату Яндыку, Буясхулунту (Байсхланту) Убуше и умершего в Пруссии владельца Баахан Лаванга брату Камчику о смерти хана калмыцкого Дондук-Даши, о бытии им у сына его, наместника ханства".

На другой день после смерти, тело хана было предано сожжению собравшимся духовенством.

Существование секретного указа на случай смерти хана имело под собой основание. В правительстве хорошо знали, что после смерти хана Цебек-Доржи предъявит свои права. Поэтому Спицын действовал согласно инструкции достаточно оперативно. Впоследствии в известных "Выписках о калмыцких ханах..." будет написано, что после смерти Дондук-Даши "торгоутов владелец Дондук-Омбин внук, а большого сына его Галдан-Норбы сын — Цебек-Доржи с братом своим Аксахалом ушел в шестидесяти пяти человеках калмык на Дон в Черкасск", объявляя, что зайсанги умершего хана хотели его умертвить, чтобы "от него никакого о прежних наследственных его Багацохуровых, а сверх того и о других торгоутовых улусах претензии и помешательства происходить не могло и что для того собраны были и войска калмыцкие".

Генерал-майор Спицын, хорошо знавший обстановку, доносил, что "Цебек-Дорже никакой опасности не было" и что писал к нему "неоднократно, всячески его о безопасности уверяя и увещевая возвратиться кВолге". К Донскому войсковому атаману Ефремову Цебек-Доржи писал, чтобы получить от него поддержку. Таким образом, Цебек-Доржи хотел повторить путь своего деда Дондук-Омбо: развязать междоусобную войну, уйти со своими улусами на Кубань, а потом постепенно захватить и власть.

Здесь будет уместно напомнить, что сложившаяся ситуация есть продолжение старой вражды двух сыновей Аюки-хана: Гунджаба и Чакдорджапа. Выше мы писали, что при семейной ссоре Аюки-хана и Чакдорджапа, Гунджаб подсылал убийцу к Чакдор-джапу, а после смерти Чакдорджапа и Аюки-хана, уже сын Гунджаба — Дондук-Омбо — развязал междоусобную войну против сыновей Чакдорджапа, почему он так и ненавидел Дондук-Даши и хотел его физически уничтожить. Заметим также, что у Гунджаба было только два сына, а у Чакдорджапа — 12. Дондук-Омбо со своим сыном Галдан-Норбо убили некоторых сыновей и внуков Чакдорджапа, а потомки последнего ни разу не совершили таких проступков, несмотря на то, что их было много и они имели власть.

Теперь в лице Цебек-Доржи с братьями уже четвертое поколе¬ние потомков Гунджаба подняло мятеж против внука Чакдорджапа — Убаши. Ниже мы увидим к каким последствиям приведет это противостояние потомков двух сыновей Аюки-хана.

Существующие документы того времени: рапорты, донесения, письма свидетельствуют об отдельных моментах, эпизодах, частных случаях в истории калмыцкого народа. Они накапливались преимущественно в канцелярии Коллегии иностранных дел, где готовили доклады, указы, грамоты, экстракты, выписки. Ниже мы приводим Грамоту Екатерины II наместнику ханства Убаши, в которой отмечаются все важные моменты истории калмыцкого народа от Аюки-хана и от Петра I до Екатерины II.

"Божиею милостию мы, Екатерина Вторая, Императрица и самодержица Всероссийская и прочая, пр. пр.

Нашего Императорского величества верноподанному наместнику ханства Калмыцкого Убаше, протчим калмыцким владельцам, зайсангам, попам и всему калмыцкому народу Наша Императорская милость.

Не может быть неизвестно подданному нашему калмыцкому народу, что целость их и что они доныне остались совокупными, а не пришли в рассеяние и не истреблены как напредь сего со многими ихже природы народами, а ныне напоследи с Зенгорским случилось, основана только на употребленном по указам высоких наших предков, их императорских величеств старании к прекращению происходивших между ими несогласии, а без того, конечно, надлежало было им всем давно уже погибнуть.

1701 года, когда большого хана Аюки сын Чакдоржап возымел с отцом своим несогласие, тогда и весь калмыцкий народ приходил в крайнее беспокойство.

Чакдоржап с братьями своими Санжипом и Гунделеком отлучался с большею частию калмыцких улусов за реку Яик, Аюкин же сын Гунжёп, рожденный от другой Аюкиной жены, поссорясь и особливо при том случае с оным же Чакдоржапом, бегал на нагорную реки Волги сторону и жил в Саратове у воеводы Никифора Беклемишева, а сам хан Аюка также уходил, только во сте кибитках в Яицкой казачей городок.

Сие происшедшую между Аюки-хана и сына его Чакдоржапа ссору прекратил и их примиря не допустил тогда калмыцкому народу рассеяться и пропасть приезжавшей из Москвы в город Самару по указу е. и. в. императора Петра Великого — боярин князь Борис Голицын, которой при том калмыцкие улусы и соединил по-прежнему, напротив того один из сынов Аюки-хана, называемой Санжип с некоторыми владельцами при случае Чакдоржапова из-за Яика к Волге возвращения в пятнадцати тысячах кибиток отошел к Зенгорскому владельцу Цаган Араптан Хонг тайдже, польстясь на свое с ним свойство, которые все однако же тогда ж оным владельцом раскосованы были по разным Зенгорским улусам и учинены невольниками, а нещастливые их потомки обще ныне с тем Зенгорским народом по учинившемуся междуусобию и вконец погибли.

Происходило и в 1723 году пред смертию Аюки-хана в Калмыцком торгоутском народе смятение, по наущению последней его, Аюкиной, жены Дармы Балы, которая по природе своей Зенгорской и оставалась всегда к Зенгорскому народу доброжелательною, а по сообщению с нею владельца [бывшего потом в свое время и ханом] Дондук Омбы, которому желалось чрез нея, Дарму Балу, преждевременно получить общую власть над калмыцким народом, а в том находилось препятствие от Дасанга и Баксадай-Доржи — старших детей большаго Аюки-хана сына Чакдоржапа, как объявленного оным ханом в 1713 году по нем наследника, которое беспокойство распространилось было и до того, что из внуков Аюки-хана, а Чакдоржаповых детей оной Дасанг с братьями своими от одной матери рожденными, не только улусов своих лишались, но и в опасность живота своего были, а и весь калмыцкий народ к крайней от того вред претерпевал.

Е. и. в. ...Петр Великий, возря паки на толь жалостное калмыцкого народа состояние повелеть изволил, чтоб они совсем взаимными нападениями не истребились, такому от непорядочного владельцов их честолюбия, происшедшему смущению положить конец и добрым и легким способом их примирить.

Астраханский губернатор Артемий Волынский, исполняя оной императорский указ, всевозможное с своей стороны старание употребил к успокоению калмыцкого народа, чем тогда напрасно утесненные из Чакдоржаповых детей старшей Дасанг с братьями его от одной с ним матери рожденными российскими войсками действительно охранены и напоследи весь калмыцкий народ предудержан был от междуусобия и взаимных неприятельских поступок.

Но что сей народ и впредь к собственному своему вреду напрасно и по маловажным причинам не колебался и для того ни на малое время не оставался и по смерти Аюки-хана без начальника, то е.и.в., в рассуждении Аюки-хана к службе его величества показанной верности, изволил в то ж время сына его Черен Дондука всемилостивейше учредить для правления всего калмыцкого народа наместником ханства.

Один из внуков Аюки-хана, а детей Чакдоржаповых, называемой Нитар-Доржи, старался было установленной губернатором Волынским в 1724 году в калмыцком народе доброй порядок уничтожить, сделав нападение на родных своих братьев Дондук-Дашу, Данжин-Доржу, Бату и других, но за такую свою продер-зость и другие злодейства от беспокойного его нрава, потом происшедшие, заплатил он животом своим.

В 1731 году е.и.в. ...Анна Иоанновна заблагорассудить изволила для лутчаго управления калмыцкого народа оного Черен-Дондука всемилостивейше пожаловать ханом калмыцким.

Но ожидание при таком вновь всемилостивейше ему пожалованном и к умножению знатности его служители достоинства, чтоб он толь лутче управлять мог калмыцким народом в самом деле не исполнилось.

Черен-Дондук пришел в слабость и спился, а потом порученной ему важной должности исправить и калмыцкого народа в надлежащем порядке содержать не мог, вступя по легкомыслию своему, а по присоветованию окружавших его зайсангов не столько существенной пользы всего калмыцкого народа как собственной своей корысти искавших по малым некоторым причинам с Дондук-Омбою и с некоторыми другими калмыцкими владельцами, с ним соединившимися в бой, вместо того, что ему, Черен-Дондуку, надлежало было прибегнуть под покровительство императорское, как и отец его, Аюка-хан, делал, а он сим безрассудным и не с равною силою сделанным сражением, не только всех своих улусов лишился, но от того и весь калмыцкий народ в замешательство приходил.

Дондук-Омбо, опасаясь за продерзостной свой поступок наказания, отходил с своими собственными и от других калмыцких владельцов, по разбитии хана Черен-Дондука, а и пред тем по слабости оного хана захваченными улусами, на Кубань, где калмыки от татар не токмо всякое презрение и обиды терпели и холопей своих и с татарской наций, но и природных своих калмык немалое число потеряли.

Доржи Назаров и сын его Лубжа с частию ж калмыцких улусов переходил за Яик, где калмыки и от киргис-касак немалые утеснения имели, а которые напротив того владельцы калмыцкие с улусами своими, как-то Дондук-Даши и дербетев Лабан-Дондук оставались на прежних своих местах, те всего того миновали.

Есть ли бы при тогдашнем смущении калмыцкого народа оставлены были они в собственную свою волю, то, будучи известно о колебленности онаго по самым маловажным причинам также о прихотях и своенравии их владельцов при малых ими полученных успехах, тем более взмеривающихся, а в противных случаях от упрямства и единожды воображенного нрава почти в отчаяние приходящих оставалось бы калмыцкому народу и при сем случае окончаться.

Дондук-Омбо с бывшими при нем улусами, понеже по тесноте кубанских мест содержать его долго было бы там невозможно, напоследок переведен бы был в Крым, а по меньшей мере в тамошние ближние места, откуда ему с протчими калмыками соединиться удобности не было бы.

Доржи Назаров сколько может быть сперва ни ласкал себя надеждою, уклонясь за Яик, дойти до Зенгорского народа, где однако же никакой он пользы не приобрел бы, применяясь тому примеру, какой с Санжипом учинен был, а разве только всех тех людей, которые ему последовали предал бы на жертву, трудно было бы и дойти ему до тех мест в рассуждении находящихся по дороге киргис-касацких орд и состоящих ныне в подданстве нашего императорского величества, от которых разхищения по вкорененной их калмыцкому народу ненависти всемерно он и со всеми при нем находящимися неизбыл бы.

И так, в соблюдение от предстоявшей и тогда калмыцкому народу конечной погибели, и чтоб для того восстановить между ханом Черен-Дондуком, владельцом Дондук-Омбою и другими владельцами согласие, а в калмыцком народе тишину и покой, посылан был в 1732 году по указу ... в калмыцкие улусы генерал князь Иван Барятинский, который Черен-Дондуку многие калмыцкие улусы по-прежнему подчинил и со владельцем Доржею Назаровым и с сыном его, Лубжею, примирил и соединил, но он, Черен-Дондук, за слабостию своею, а особливо за пьянством и того мира не додержал, но паки вступил в междуусобие и от того подчиненные ему улусы потерял и калмыцкий народ до того уже приходил, что одна часть другую, яко сущие неприятели, воевали и разоряли, и от того впали в крайнее убожество и приближились ко всеконечной погибели, а многие из нойонов и зайсангов с своими улусами и аймаками недовольны будучи слабым Черен-Дондуковым правлением перебежали от Волги на Кубань к Дондук же Омбе.

И хотя посылкою знатной части наших регулярных и казацких войск и одним походом возможно было и силою калмыцкие улусы с Кубани перевести по-прежнему на Волгу, но на то... Анна Иоанновна не поступила ни для чего иного, как только в том рассуждении, что при том калмыцким улусам великое разорение и самое кровопролитие приключиться могло б, а вместо того по указу е.и.в. в 1734 году нарочно отсюда посылан был Донской войсковой атаман, что потом был тайным советником Данила Ефремов, который всех владельцов калмыцких добрым способом уговорил и на прежнее их жилище к реке Волге привел, и Дондук-Омбо сперва в 1735 году главным калмыцкого народа управителем, а потом в 1737 году за верную его в минувшую турецкую войну оказанную службу и для содержания калмыцкого народа в добром порядке и лутчем покое и действительным ханом пожалован, а Черен-Дондук от той должности за его слабостию отрешен был. В 1738 году Дондук-Омбин старшей сын Галдан-Норбо нерассудно восставал на отца своего Дондук-Омбу, отчего и весь калмыцкий народ в смятение пришел было, и Дондук-Омбо от него в немалом страхе находился, но и то указом... прекращено ж и успокоено было.

1741 года по смерти хана Дондук-Омбы происходили в калмыцком народе не только великие замешании и междуусобные ссоры и драки из единого токмо того, что всякому хотелось без воли императорской похотеть главное калмыцкого народа правление, но при оных неспокойных обстоятельствах многие из владельцов лишены живота, а имянно законный ханства наследник Галдан-Данжин и их же ближние родственники — владельцы Бай Доржини дядя его Убаша, сверх того старые и знатные зайсанги Сойбон-Иши, Гумеджап и другие мучены были, а при том и семьсот кибиток томутов ушли за границу и доныне пропадают.