III. ЖЕНИТЬБА ТЕМУЧИНА И ЕГО МИРОВОЗЗРЕНИЕ

Возмужав телом и духом, Темучин решил жениться. Несмотря на происшедшую в положении его семьи со времени смерти отца перемену, он поехал с братом за сосватанной ему еще его отцом, Есугеем-багадуром, невестой Бортэ. Брак действительно состоялся, причем в качестве свадебного дара молодая привезла мужу шубу из черных соболей, представлявшую для неимущего Темучина чуть ли не целое состояние.

Он признал эту минуту удобной для возобновления дружеских сношений с Тогрул-ханом, названым братом (андой) своего отца. Подвластные Тогрул-хану племена занимали в то время земли в бассейне реки Толы (или Тулы), на которой стоит современная Урга. Темучин в сопровождении братьев отправился в ставку этого могущественного по тому времени повелителя кераитов, напомнил ему об узах, связывавших его с покойным Есугеем, просил разрешения, в память тех отношений, называть себя сыном Тогрул-хана и в заключение поднес ему, по монгольскому обычаю, подарок. Подарок этот состоял из той самой собольей шубы, которая так кстати была подарена ему самому молодой женой.

Тогрул-хан остался доволен вниманием, согласился признавать себя названым отцом Темучина и обещал ему свое содействие в случае нужды. С помощью нового покровителя Темучину удалось постепенно собрать под свою власть значительную часть людей, покинувших его после смерти Есугея и, таким образом, стать во главе небольшой дружины.

Но еще до этого, вскоре после вступления Темучина в брак, его стойбище подверглось нападению трех родов северного племени меркитов, сородичей того вождя, у которого восемнадцать лет тому назад была похищена Есугеем его жена Оэлун-экэ, мать Темучина. Нападение было так внезапно, что сам Темучин едва избежал плена, но Бортэ оказалась в руках налетчиков. Немного времени спустя с помощью названого отца ему удалось отбить ее, и хотя он не мог быть уверен, что рожденный ею после похищения ребенок был в действительности его сыном, почему этот первенец его, Джучи, не пользовался особенным расположением отца, но к жене своей Бортэ он в течение всей своей жизни относился с чувством неизменной преданности и привязанности. У него были дети и от других жен, но все сыновья от Бортэ были действительными спутниками его исторической жизни, в то время как остальные жены и дети являются, по остовам Г.Лэма, не более как "пустыми именами в летописи" [+20].

Как было указано выше, государство Цзинь старалось ослаблять своих кочевых соседей, сея между ними раздоры и междоусобия. В исторический момент, о котором идет речь, цзиньский император., признав, что в результате означенной политики его северо-западные соседи, когда-то могущественные татары, достаточно ослаблены, решил окончательно сокрушить их вооруженной рукой, пригласив к участию в предстоящем походе Тогрул-хана, с тем чтобы он ударил в тыл татарскому войску, в то время как с фронта оно будет связано цзиньской ратью.

Темучин, рассчитывая воспользоваться этим случаем для отмщения татарам за смерть своего отца, сумел склонить Тогрул-хана к согласию на сделанное цзиньцами предложение, приняв сам, в качестве союзника кераитского вождя, деятельное участие в открывшейся кампании.

Татары были разбиты наголову цзиньцами и монголами; вожди их были захвачены и перебиты, а племя окончательно лишено самостоятельности и поделено между монгольскими племенами. Татары остались навсегда в подчинении у монголов и дошли до России в монгольских войсках Батыя [+21].

внука Чингис-хана, откуда и пошли ходячие выражения: "нашествие татар", "татарское иго" и т.п.

В числе причин, содействовавших этому первому крупному военному успеху Темучина, необходимо отметить тщательную тайную разведку, заблаговременно по его распоряжению произведенную во вражеской земле и войске. С этого времени такая разведка становится неизменным элементом успехов монголов во всех последующих веденных ими войнах.

За помощь, оказанную цзиньцам в походе на татар, Тогрул-хан и Темучин получили почетные звания; первый - от цзиньского императора титул "Ван-хан"; второй - от цзиньского министра Ченсяна, ведавшего пограничными делами, звание "Чжаохури", что, по объяснению комментаторов древних источников, означает: "полномочный степной комиссар на границе". По этому поводу необходимо заметить, что род Темучина номинально всегда признавал над собой суверенную власть цзиньского императора и что сам он, как дальновидный политик, до поры до времени мирился с этим подчинением, будучи доволен и тем, что в данном случае разом сделал два дела: оказал услугу своим мнимым, но все же сильным повелителям и покончит с заклятым и опасным врагом.

В походе против татар Темучин познакомился со многими вождями и, начальствуя над организованным уже, хотя и немногочисленным войском, имел случай проявить свои военные дарования. К этому же периоду его жизни относится его вторичная встреча со своим сородичем и другом детства Джамухой. Еще с того времени они считались назваными братьями. Джамуха был человек умный, энергичный, пользовавшийся немалым влиянием среди своих сородичей. После этой встречи дружба молодых людей возобновилась, и они решили жить в одном стойбище, что и продолжалось полтора года.

За это время из обмена мыслями со своим другом и иными видными представителями монгольской аристократии у будущего Чингис-хана окончательно выработалось в основных чертах его мировоззрение. В то время как Джамуха интересовался судьбами простого монгольского народа и все больше проникался демократическими идеями, у Темучина сложилось строго аристократическое мировоззрение. Его властная натура стремилась к владычеству, почету и авторитету среди монголов, которых он, правда, мечтал возвеличить и прославить победами, но под водительством лучших людей народа и с ним самим во главе, как преемников славных Хабул- и Хутула- ханов. [+22].

Эти его мечты явились не по внезапному наитию: они были издавна взлелеяны в тайниках его души. Надо заметить, что Темучин был человеком глубоко религиозным, верующим в предопределение Вечно Синего Неба-Менкэ-Кеке-Тенгри. Он видел перст провидения в том, что жизнь его два раза была спасена, по его мнению, чудом. Первый раз это случилось, как мы видели, при избавлении его из рук тайджиутов, другой раз он таким же чудесным образом спасся при вышеупомянутом нападении, произведенном на его стойбище меркитами, когда была уведена его жена. Он тогда ускакал на гору Бурхан-халдун и укрылся в чаще, где его тщетно искали триста погнавшихся за ним всадников. Когда опасность окончательно миновала, Темучин девять раз преклонил колена, принося Менкэ-Кеке-Тенгри свою благодарность за чудесное избавление, и избрал эту гору-спасительницу местом своего последнего упокоения, что и было исполнено после его смерти.

В "изречениях" Чингис-хана, о которых будет подробно сказано в главе VI, приведен еще третий случай чудесного спасения его от смертельной опасности. "Прежде того, как сел я на престол царства, - говорится там от его лица, - однажды ехал я один по дороге, и шесть человек, устроивши засаду на проходе места, имели покушение на меня. Когда я подъехал к ним, я, вынув саблю, бросился в атаку. Они осыпали меня стрелами, но ни одна не коснулась меня. Я предал их смерти саблей и проехал невредимо". [+23].

Кроме того, большую роль в развитии мировоззрения будущего Чингис-хана сыграли разные распространенные среди монгольского народа, живо помнившего свое славное прошлое, поверья, предсказания и т.п. о появлении в скором времени вождя, который должен восстановить блеск монгольского имени. Эти слухи доходили, конечно, и до Темучина и усиливали в нем веру в его предопределение. Об одном из таких предсказаний его сподвижник, знаменитый впоследствии полководец Мухали, довел до сведения Темучина в следующих выражениях:

"Вот под этим развесистым деревом, где ты с Джамухой пировали победу над татарами, когда-то так же веселился Хутула, последний хан из рода монголов; их могущество после того пало от татар. Но Вечно Синее Небо не может покинуть своего возлюбленного рода монголов, который ведет начало от него самого. Из рода монголов должен опять выйти богатырь, который объединит и соберет все монгольские племена, станет могучим ханом и отомстит всем врагам. Этим ханом должен быть Темучин: он, Мухали, чувствует такое определение Вечного Неба: молва об этом уже идет, говорят так и старые люди. Все уверены, что с помощью Вечно Синего Неба Темучин станет ханом и вознесет род свой. Пойди и возьми мир". [+24].

Такие речи подтверждали внутренний голос Темучина, что именно он, а не кто-нибудь иной должен по велению Неба вознести монгольский народ на недосягаемую высоту. Таким образом, мы видим, что в умах монгольского общества того времени создались условия для появления гениального вождя и полководца. История почти всех великих людей подтверждает подобные же совпадения. Так, например, французская революция дала Наполеона. Тот гений, кто раньше других осознает "хотение" народа, оформит его, тому суждено повести за собою нацию, которая выявит свое историческое лицо. Появление гения совпадает именно с периодом громадного накопления духовной или физической энергии нации, в своей экспансии могущей залить мир - либо светом ума или духа, либо силой физической, как мы видим в данном случае истории монголов XIII века во главе с гениальным Чингис-ханом.

С подобными убеждениями Темучин должен был разойтись с Джамухой, приверженцем идей демократических. "Сокровенное Сказание" так рассказывает об этом важном факте в монгольской истории:

Темучин и Джамуха поднялись со своего стойбища для перемены пастбища их скота. При выборе нового места для стойбища Джамуха заметил Темучину: "Ныне, если мы остановимся у горы, то пасущие коней достигнут юрты; если подле потока, то пасущие овец и коз достигнут пищи для своего горла". Темучин с его родными растолковали эти слова следующим образом: под "пасущими коней" Джамуха имел в виду богачей, имеющих табуны, и вообще высший класс, степную аристократию, а под "пасущими овец и коз" он подразумевал "карачу" - простой народ, к которому Джамуха сам тяготел сердцем и душой [+25].

Темучин после этих слов Джамухи решил окончательно порвать дружбу с ним и, не останавливаясь с ним вместе стойбищем у потока, пошел кочевать дальше к горе.

Этот разрыв послужил как бы сигналом для разделения монгольских племен и родов с их вождями на два противоположных лагеря. К Темучину прикочевало много вождей и аристократов со своими людьми: между ними были и потомки славного Хабул-хана, а также сын последнего монгольского хана, знаменитого Хутулы-Алтан. Они признали Темучина своим вождем, хотя были и знатнее и богаче его, в надежде, что Темучин в благодарность за оказанное ему внимание явится послушным орудием в их руках. Впрочем, большинство примкнувших к Темучину вождей сделали это не по эгоистическим соображениям, а потому, что видели в нем идеал степного богатыря: он был огромного роста, строен, представителен, богатырского телосложения; за ним установилась репутация существа, которому и в жизни, и в битвах покровительствует Вечно Синее Небо; он обладал и ораторским даром, которым, судя по "Сокровенному Сказанию", умел воспламенять сердца людей.

Все-таки разрыв с Джамухой обошелся Темучину недешево. Этот бывший друг обратился в его злейшего врага. Обладая, по-видимому, незаурядными дипломатическими способностями, Джамуха, при его недюжинных уме и энергии, употребил эти качества для устройства против Темучина опасных заговоров и коалиций враждебных ему вождей. Он же был одним из главных деятелей, поссоривших впоследствии Темучина с Ван-ханом.

Однако до поры до времени союз между этими двумя правителями оставался в силе, благодаря чему Темучин был обеспечен от нападения с запада и юга, имел возможность сосредоточить свои усилия против восточных соседей. Одни из них - племя татар - были уже покорены, но оставался еще сильный враг - тайджиуты. Войско Темучина к этому времени возросло до 13 000 конных воинов, разделенных на 12 "куреней", силою около 1 000 человек каждый.

Слово "курень" значит круг, кольцо. По старому монгольскому обычаю, при перекочевках отдельных племен они на ночлегах и дневках ставили кибитки сомкнутым кольцом, в центре которого разбивалась палатка вождя и воздвигалось его знамя или значок [+26]. Такой курень, по идее соответствующий "вагенбургу" современной тактики малой войны, представлял удобства для обороны со всех сторон от нечаянных нападений, обеспечивая в то же время защиту вождя от захвата внезапным налетом. 13 куреней Темучиновой рати составлялись каждый одним из подвластных или родственных ему племен.

На этот раз, как и в старину, тайджиуты, чувствуя надвигающуюся на них грозу, стараются предупредить своего противника нападением. Их вождь Таргултай, собрав такие силы, которые обеспечивали ему, как казалось, верный успех, а именно 30 куреней, т.е. 30 000 всадников, нападает на Темучиновы племена во время их перекочевки с летних на зимние пастбища. При тайджиутской армии состоял и бывший друг, а ныне злой враг Темучина - Джамуха, который, вероятно, был вдохновителем этого предприятия.

Нападение не застало рать Темучина врасплох, так как его сторожевое охранение обнаружило неприятеля при появлении его на горизонте. Происшедший вслед за этим бой между войсками Темучина и тайджиутами настолько интересен с точки зрения состояния военного дела у кочевников той эпохи и для оценки проявленного Темучином в ведении боя искусства, что приводится более подробное описание его по книге Г. Лэма. [+27].

Фланги своего боевого порядка Темучин обеспечил, уперев их: правый - в труднопроходимый для конницы лес, левый - в обширный общий вагенбург, построенный по его распоряжению из кибиток и грузовых арб. [+28] Оборона вагенбурга была вверена не взрослым воинам, а боеспособным отрокам и женщинам, вооруженным луками и стрелами. Внутри вагенбурга были укрыты небоевые элементы, скот и имущество. Неприятель, превосходя силы Темучина почти в два с половиной раза, развернулся в несколько линий эскадронов. Последние, силою в 500 коней каждый, были в пятишеренговом строю, имея, таким образом, 100 коней по фронту и 5 в глубину. В эскадронах первых двух линий люди и лошади имели тяжелое защитное вооружение. По приближении к войскам Чингис-хана эти две линии остановились, пропустив через свои интервалы легких всадников, вооруженных дротиками и луками со стрелами и прикрытых легким кожаным защитным вооружением. Они стали гарцевать перед фронтом Темучиновой рати, бросая в нее дротики и пуская тучи стрел для прикрытия наступления своих тяжелых эскадронов и подготовки их атаки.

Воины Темучина, вооруженные и снаряженные подобным же образом, встретили нападение градом стрел, пущенных из тугих, скрепленных рогом луков. Эта перестрелка кончилась, когда легкая тайджиутская конница повернула назад, пройдя обратно через интервалы между тяжелыми эскадронами, которые, как только очистился фронт, бросились наметом на неприятеля. Тогда и Темучин, до сих пор встречавший нападение стоя на месте, выпустил на тайджиутов свои тяжелые эскадроны, из которых каждый представлял силы одного куреня, т.е. массу в 1 000 всадников (в среднем), построенных в 10 шеренг. Хотя у Темучина было всего 13 единиц против 30 тайджиутских, однако удар его массивных эскадронов остановил атаку неприятеля, смяв эскадроны его первых линий. [+29] После этого Темучин мог уже бросить свои тяжелые эскадроны, прорвавшие неприятельский фронт, против легкой конницы противника. Здесь воины Темучина, следуя за бунчужным девятихвостным знаменем своего вождя, вступили в один из тех ожесточенных боев кочевников, в котором стороны, испуская дикие крики, сцепляются врукопашную, пуская в ход сперва стрелы, затем короткие кривые сабли и стаскивая врагов с седел с помощью арканов или крюков, прикрепленных к древкам пик или дротиков.

Бой длился до темноты и окончился решительной победой Темучина. Пять или шесть тысяч неприятельских тел покрывали поле битвы, а в плен взято одних начальников 78 человек. Победитель распорядился тут же предать их казни - для устрашения будущих врагов. В этом бою был ранен в шею Чингис-хан, и, когда он, истекая кровью, лежал в глубоком обмороке до полуночи, Джельмэ высосал запекшуюся кровь и утолил жажду кислым молоком, добытым в неприятельском стане, за что впоследствии был ханом награжден. [+30].

Несколько времени спустя после победы над тайджиутами к Темучину явился молодой человек, вассал Джамухи из рода Йисут, по имени Джиргоадай и признался, что в минувшем бою он подстрелил Темучинова коня; в заключение он сказал: "Если ты повелишь убить меня, то только замараешь клочок земли не больше ладони, а коли оставишь меня живым, то я поусердствую тебе: глубокую воду остановлю и крепкие камни разобью на куски!" Темучин ответил: "Когда враг убивает человека, то он обыкновенно таит и не высказывает этого; ты же теперь не утаил от меня; будь же моим сподвижником! [+31].

В то же время Темучин повелел ему именоваться "Джэбэ" (стрела) - в память о его проступке. Это был тот самый Джэбэ-нойон, который начал свою карьеру с десятника и стал одним из наиболее талантливых полководцев Чингис-хана, принимал участие во всех его походах, завоевав вместе с ним Азию. Он же был одним из двух вождей, совершивших первый легендарный поход монголов из-под Самарканда в южнорусские степи и разбивших русских князей на реке Калке в 1223 г.

Другим из этих вождей был не менее знаменитый Субутай-багадур, появление которого в свите Темучина, тоже в совсем молодых годах, приблизительно совпадает с появлением в ней Джэбэ-нойона. Субутай, происходя из северного племени урянхаев, не обладал пылкостью характера Джэбэ и его страстью к приключениям, в его действиях преобладал расчет; работая вместе, они друг друга удачно дополняли.

Итак, с тайджиутами было раз и навсегда покончено. Искусная политика Темучина, побудившая его заключить союз с Ван-ханом - союз, в котором он, подавляя свое властолюбие, согласился на подчиненную роль "сына" кераитского государя, - позволила ему сокрушить восточных врагов объединения монгольского племени. Теперь он мог посвятить свою энергию преследованию более обширных целей. Ко времени достижения Темучином 30-летнего возраста одна из этих целей вполне определилась, а именно: подчинить себе все населяющие Монгольское плоскогорье племена и народы, чтобы образовать из них единое и сильное целое.

Примечания:

[+20] Лэм, с. 39-40.

[+21] По-монгольски Бату.

[+22] Это мнение было впервые высказано профессором В.В.Бартольдом и затем целиком принято профессором Б.Я.Владимирцовым. Теперь, однако, против мнения проф. В.В.Бартольда выступил известный путешественник Г.Е.Грумм-Гржимайло (в труде "Западная Монголия и Урянхайский край", т. II), который доказывает, что Джамуха также опирался на аристократические элементы и равным образом стремился к захвату власти в степях прим. проф. Вл. Котвича).

[+23] Н.И.Березин. Билик, статья 27.

[+24] "Сокровенное Сказание".

[+25] Так толкует профессор В.В.Бартольд; сам Чингис-хан слов Джамухи не понял и потому предположил у него наличие злого умысла. См. "Сокровенное Сказание" прим. проф. Вл. Котвича).

[+26] И теперь монголы (калмыки) селятся всегда кибитками в круг, называемый "хотон", внутри которого ночует скот для защиты от воров.

[+27] Лэм, с. 42-44.

[+28] Племена при своих перекочевках, а также войска в походе возили за собой такие арбы для имущества и семьи. Они были двухколесные и приспособлены для движения как в песчаных пустынях, так и по гористой местности.

[+29] Надо полагать, что часть тайджиутских эскадронов вышла против Темучинова вагенбурга и вступила в бой с его защитниками в надежде поживиться там добычей. Вообще тайджиуты не сумели использовать свое численное превосходство посредством искусного маневрирования; но оба фланга тяжелых эскадронов Чингис-хана были прикрыты и не могли быть обойдены.

[+30] Сокровенное Сказание.

[+31] Сокровенное Сказание.

< Предыдущая > < Оглавление > < Следующая >