И. Бентковский проявил интерес к материальной культуре калмыков Большедербетовского улуса.

В середине XIX в. перед царским правительством возник вопрос о более интенсивном использовании экономических ресурсов Калмыцкой степи, о выработке методов управления калмыцким народом, а также об определении главного направления политики царизма в отношении ряда восточных народов, в том числе калмыков. С этой проблемой связана организация Кумо-Манычской экспедиции, работавшей в самом конце 50-х — начале 60-х гг. XIX в. Собранные ею материалы, в которых имеются сведения об экономических ресурсах Калмыкии, о ее населении, хозяйстве, были опубликованы в специальном труде экспедиции. Эта работа довольно широко используется отдельными авторами, особенно третий раздел, посвященный хозяйству и населению.

В дальнейшем материалы экспедиции были использованы в работе главного попечителя калмыцкого народа полковника К. Костенкова, в которой описаны географическое положение Калмыцкой степи, ее границы, почва, природные ресурсы, хозяйство и быт населения как оседлого, так и кочующего, степные дороги и пути кочевья, дан краткий очерк истории калмыков. В заключении книги изложены мероприятия, направленные на улучшение использования природных богатств Калмыкии: широкое проведение искусственного орошения, улучшение пастбищ и лугов, возделывание солонцеватой почвы, обсадка степных - колодцев деревьями, создание на почтовых трактах небольших русских образцовых поселков и постоялых дворов, улучшение породы калмыцкого скота путем устройства случных конюшен и степных образцовых хуторов, открытие ярмарки и постоянного менового двора близ озера Цабдыр, учреждение вспомогательных и сберегательных касс. Все это, по его мнению, призвано поднять благосостояние народа.

Названные работы были вызваны к жизни интересом исследователей и чиновников к этнографии калмыков, привлекавшей их своей самобытностью и неизученностью. Калмыцкий народ был единственным монголоязычным и кочевым народом в европейской части Российской империи, переселившимся в нижневолжские степи из Азии одним из последних.

Начиная с 80-х гг. XIX в., в изучение этнографии Калмыкии включаются научные организации: Петровское общество исследователей Астраханского края, Общество археологии, истории и этнографии при Казанском университете, которые объединяли людей, интересовавшихся историей и этнографией народов Поволжья. Ученые занимались сбором и изучением материалов, издавали работы, посвященные исследованию хозяйства и быта населения, обитавшего в бассейне Волги. По-видимому, среди лих были и деятели просветительско-демократического направления. К их числу относится И. А. Житецкий, находившийся в 80-х гг. XIX в. в Астраханском крае под гласным надзором полиции за близость к революционному движению конца 70-х гг. Он собрал ценные в научном отношении сведения о быте, экономике и социальных отношениях, тяжелом положении трудящихся калмыков. Им опубликованы две работы. В одной из них дано описание основных отраслей домашнего производства и его техники. Весьма ценны в этих материалах сведения о начавшемся разрушении калмыцких домашних производств в результате проникновения изделий промышленности и промыслов центральных и соседних губерний. Во второй его работе содержится описание некоторых видов пищи, жилища и одежды, в ней рассматриваются также отдельные вопросы общественного строя, сословного деления. Ценность этих сведений состоит в том, что И. А. Житецкий, основываясь на личных наблюдениях и архивных документах, фиксировал отдельные черты хозяйства, материальной культуры, жизни и быта калмыцкого народа в середине 80-х гг. XIX в.

Но этнографические работы И. А. Житецкого не лишены недостатков. Описание хозяйства и быта неполно, а иногда и поверхностно: часто автор ограничивается только перечислением бытующих у калмыков предметов материальной культуры. Им довольно подробно рассмотрены обряды, пропагандируемые калмыцким ламаистским духовенством, а народная культура фактически обойдена.

Вторым крупным очагом, откуда исходила инициатива изучения Калмыкии, была Казань, ставшая не только административно-учебным, но и крупным культурным центром Поволжья, влияние которого распространялось далеко за пределами Казанской губернии. Ученые Казанского университета собрали значительную коллекцию предметов материальной культуры калмыков конца XIX в. Члены Казанского общества археологии, истории и этнографии специально исследовали жизнь и быт населения Калмыцкой степи. Одним из представителей общества был Я. П. Дуброва, живший среди калмыцкого населения Большедербетовского улуса Ставропольской губернии в течение шести месяцев. Он сделал экономическое обозрение этой части Калмыкии, привел большой цифровой материал о присвоении земель местных жителей русскими и украинскими крестьянами, самовольно переселявшимися из центральных губерний России и Украины. Это были мелкие крестьяне-производители, осваивавшие калмыцкие земли собственным трудом. Я. П. Дуброва отмечает, что число крестьян, переселявшихся в Калмыкию самовольно, увеличивалось с каждым годом. Они вступали в соглашение с калмыками, арендовали у них землю и подкупали царских чиновников, благодаря чему им удавалось приобретать землю в собственность или отторгать большие земельные массивы в пользу переселенческих поселков. В этой работе автор дает отрывочные сведения об основных отраслях хозяйства, поселениях, жилище, одежде и пище коренного населения Большедербетовского улуса.

О развитии земледелия и частично об имущественном расслоении в Большедербетовском улусе сообщается в докладе чиновника особых поручений Н. Бурдукова, представленном им в 1898 г. министру государственных имуществ и земледелия.

В 1909 г. Министерством внутренних дел царского правительства было проведено обследование Калмыцкой степи. Путем объезда улусов, входивших в состав Астраханской губернии, покибиточно были заполнены опросные листы, в которых содержались подробные данные о населении, скотоводстве, земледелии, переходе кочевников в ряде улусов к оседлости, об отходничестве и других социально-экономических процессах, какие происходили в то время в калмыцком обществе. Результаты экспедиции были опубликованы в 1910 г.

Работа Н. Очирова «Астраханские калмыки и их экономическое состояние в 1915 г.» содержит значительный цифровой материал о скотоводстве, земледелии и социальном расслоении, носит экономический характер и может быть отнесена к разряду источников. Правда, не все стороны хозяйства освещены в ней с одинаковой полнотой. Так, например, очень фрагментарны материалы о рыболовстве, которое уже стало к этому времени ведущей отраслью хозяйства калмыцкого населения, жившего по берегам Волги и Каспийского моря.

Этим чрезвычайно малым числом работ по существу и ограничивается литература, в той или иной степени отражающая жизнь калмыков до начала XX в.

По ним трудно в полной мере представить хозяйство, семейную и общественную жизнь, материальную и духовную культуру калмыков. Такие проблемы, как хозяйственные контакты и культурные взаимовлияния, взаимоотношения кочевых и полукочевых - калмыков с оседлыми, в дореволюционных исследованиях даже не ставились, если не считать отдельных фактов, о которых сообщал И. А. Житецкий. Дореволюционные авторы писали о населении Калмыкии с позиции архаизации хозяйства, быта и культуры. Они стремились показать лишь экзотические моменты в жизни кочевников.

В области собственно истории существует довольно большая литература. Многие работы вошли в историографию Калмыцкой АССР. К их числу относится труд Н. Я. Бичурина (Иакинфа), в котором излагается история ойратов и калмыков со времени падения Монгольской империи до конца XVIII в.

Крупнейшей ошибкой Н. Я. Бичурина является ere утверждение о том, что феодальные правители калмыков появились на Волге с экспансионистскими намерениями, согласованными с остальными ойратскими ханами, входившими в «Союз четырех ойратских племен». Это глубоко ошибочное мнение Иакинфа получило довольно широкое отражение в русской историографии по Калмыкии.

Заметный след в монголоведении конца XIX — начале XX вв. оставили работы А. М. Позднеева. Однако он идеализировал политику цинского Китая и русских царей, утверждая, что-де миролюбивые намерения их всегда встречали непонимание со стороны кочевников и их правителей, для которых характерна врожденная склонность к грабежам, насилиям и войнам. Эти взгляды А. М. Позднеева изложены в рецензии на исторический очерк М. Новолетова «Калмыки» (СПБ, 1884).

Н. Львовский говорил о «самовольном вторжении» калмыков в Россию с целью «образования самостоятельного и независимого государства». Такого же мнения придерживался архимандрит Гурий, который писал: «Историческое прошлое калмыков ясно показывает, что они шли в Россию не с целью мирной жизни возле русских границ, а с целью господства и завоевания таможных русских городов, быть может, в надежде восстановить свое-владычество, там, где некогда сидели юртом потомки Чингисхана, его внуки». Изложенная выше идея нашла свое отражение и в работе Е. Чонова, который утверждает, что торгутовский хан Хо-Орлюк вторгся в Россию с целью «восстановления времени Золотой Орды».

Концепция завоевательных целей ойратов, переселившихся на просторы степей Нижней Волги и Предкавказья, продолжала бытовать в работах некоторых исследователей советского времени. Она нашла свое отражение в работах Н. Н. Пальмова и С. А. Козина. Нельзя сказать, что эта концепция не имела противников. На их ошибочность указывал Г. Грумм-Гржимайло.

В официальных документах царской администрации и в работах многих исследователей настойчиво проводилась мысль о том, что у калмыков дореволюционного времени сохранялся родоплеменной строй. Калмыки, согласно утверждению царских чиновников, состояли из трех племен: тортутов, дербетов и хошеутов; улусы, по их мнению, соответствовали племенам, аймаки — родам. Это мнение продолжало бытовать в работах отдельных, советских авторов.

Устаревшая концепция, культивировавшаяся буржуазными историками, получила решительную отповедь в работе Г. 3. Минкина, который первым увидел в общественных отношениях дореволюционной Калмыкии существование феодального способа производства, утвердившегося задолго до прихода калмыков в Приволжские степи. Большое значение имел фундаментальный труд Б. Я. Владимирцова «Общественный строй монголов», где автор детально разработал проблему феодальных отношений у коревых народов. Вопрос об общественном строе продолжали разрабатывать И. Я. Златкин и ученые Калмыцкого научно-исследовательского института истории, филологии и экономики. Эта проблема также была предметом исследования П. С. Преображенской. Об участии калмыков в прогрессивных войнах России и в крестьянских войнах пишет Т. И. Беликов.

В дореволюционный период было положено начало сбору и изучению калмыцкого устного народного творчества. Отдельные произведения калмыцкого фольклора публиковались еще в начале XIX в. В конце XIX и в начале XX вв. была проведена значительная работа по сбору и публикации калмыцких сказок, пословиц, поговорок и песен.

Большим событием в культурной жизни калмыцкого народа и в русском востоковедении была запись у знаменитого джангарчи Ээлян Овла героического эпоса «Джангар», изданного в 1910 г. на калмыцком языке литографским способом.

Дооктябрьские публикации не могли дать полного представления о разнообразии и богатстве жанров калмыцкого фольклора.

Начало новому этапу в изучении истории и этнографии калмыков положила Великая Октябрьская социалистическая революция. Большой вклад в изучение истории калмыцкого народа внес профессор Н. Н. Пальмов, организатор Центрального советского государственного архива Калмыцкой АССР. Его «Этюды по истории приволжских калмыков» содержат ценный фактический материал, главным образом, по политической истории. Кроме того, он написал небольшую статью, где рассматривалось состояние калмыцкого домашнего производства в 20-е годы.

Большая работа была проведена по изданию и изучению героического эпоса «Джангар». В 1930 г. текст эпоса был издан латинизированным шрифтом, а в 1940 г. осуществлен его художественный перевод.

Серьезным исследованием, посвященным героическому эпосу «Джангар», является работа Б. Я. Владимирцова «Монголо-ойратский героический эпос», в которой автор сделал первый значительный шаг к теоретическому осмыслению литературного процесса в Калмыкии, определению места и значения эпоса в художественном творчестве монголоязычных народов.

Большим вкладом в развитие джангароведения явился труд С. А. Козина «Джангариада», освещающий вопросы развития письменности и литературы монгольских народов, процесс ответвления ойратов от монголов и формирования их в самостоятельную народность. В отличие от Б. Я. Владимирцова, датировавшего «Джангар» - концом XVI в., возраст калмыцкого эпоса определяется С. А. Козиным серединой XV столетия. Работа содержит авторский перевод торгутской версии нескольких песен эпоса.

Что касается отдельных элементов «Джангара», то надо сказать, что они возникли значительно раньше середины XV в. По-видимому, они относятся ко второй половине первого тысячелетия до н. э., к героическому периоду в истории народов Южной Сибири и Центральной Азии. Дата, принятая Козиным для калмыцкого эпоса, не опирается на анализ сравнительных данных и археологических материалов, проливающих свет на время возникновения героических эпосов народов этой части Азии.

В 60—70 гг. было издано значительное число работ по истории культуры калмыцкого народа. Изданы на калмыцком языке и в переводе на русский язык материалы калмыцкого фольклора.

Определенный вклад в изучение калмыцкого героического эпоса «Джангар» сделала научная конференция Калмыцкого НИИИФЭ, посвященная 110-летию со дня рождения знаменитого джангарчи Ээлян Овла. Проблемам фольклора монголов, бурят и калмыков посвящена работа известного монголоведа Г. И. Михайлова, в которой рассматриваются вопросы магической поэзии, пути формирования сказочного и былинного эпоса, излагаются наблюдения автора над калмыцким эпосом «Джангар» и опыт реконструкции давно утраченной калмыцкой былины. В последние годы вышел из печати ряд работ монографического характера, содержащих ценные наблюдения.

Несмотря на большую работу, проделанную в советское время по этнографии калмыцкого народа, следует признать, что до сего времени собранные и изданные материалы все еще не подвергнуты изучению и научному осмыслению.

Книга написана на основании личных наблюдений автора и полевых материалов, собранных им как в период работы этнографической экспедиции Института этнографии Академии наук СССР, так и во время многократных поездок в различные районы Калмыцкой АССР, где удалось записать воспоминания старых калмыков, хорошо знавших и помнивших утраченные ныне черты культуры и быта.

При исследовании хозяйства были использованы исторические документы Государственного архива Калмыцкой АССР, в частности, отчеты главного попечителя калмыцкого народа, доклады должностных лиц, официальная (канцелярская) переписка, различные справки, донесения, материалы экспедиций, работавших в разные периоды в Калмыцкой степи, отчеты геодезических партий.

Архивные документы имели решающее значение при исследовании вопроса о земледелии, рыболовстве, отходничестве, народном образовании.

Средства передвижения и географические условия Калмыкии; были описаны на основе данных, полученных автором в Государственном архиве Волгоградской области.

При изучении материальной культуры были использованы музейные коллекции Калмыцкого республиканского, Ставропольского краевого и Саратовского областного краеведческих музеев, а также некоторые коллекции Государственного музея этнографии народов СССР в Ленинграде.

Помимо архивных и музейных материалов, в основу работы легли также и некоторые другие сведения из трудов дореволюционных исследователей, в основном государственных чиновников, время от времени обследовавших положение калмыков Астраханской и Ставропольской губерний; в их отчетах сообщаются сведения о хозяйстве и материальной культуре народов.

Кроме указанных архивов, привлекались материалы из других источников, в частности, статьи, опубликованные на страницах газеты «Астраханская губернская ведомость», в которой нередко помещались сообщения по вопросам хозяйства, материальной культуры и, частично, о политической борьбе, имевшей место в калмыцком обществе конца XIX — начала XX вв. Проблема этногенеза калмыцкого народа написана в основном по полевым материалам и архивным источникам.