Очерки истории Калмыцкой АССР. Эпоха социализма. Издательство «Наука», Москва, 1970.

Глава I КАЛМЫКИЯ В ПЕРИОД ПОДГОТОВКИ И ПРОВЕДЕНИЯ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ (МАРТ 1917—ИЮЛЬ 1918 г.)

1. Создание буржуазных национальных органов управления после Февральской революции. Борьба калмыцкого народа за разрешение земельного и ловецкого вопроса

Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 г. смела царское самодержавие. Партия большевиков, вооруженная апрельскими тезисами В. И. Ленина, возглавила борьбу рабочих и крестьянской бедноты за перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую, за переход всей власти к Советам, за установление диктатуры пролетариата в форме социалистической республики Советов. В ходе борьбы за Советскую власть в стране партия большевиков, опираясь на союз рабочего класса и крестьянской бедноты, объединяла и направляла к единой цели различные революционные течения: революционное движение рабочего класса за свержение буржуазии, борьбу крестьянства за землю, против помещиков, национально-освободительное движение за свободу и равноправие народов, всенародную борьбу за мир за прекращение империалистической войны.

Исход борьбы за Советскую власть в Калмыкии определялся главным образом - результатами борьбы рабочего класса России, а непосредственно — революционно настроенных пролетарских масс городов Астрахани, Ростова-на-Дону, Ставрополя и Царицына и развитием революционных событий в русских селах, окружавших Калмыцкую степь, где активно проявили себя большевистски настроенные крестьяне-фронтовики. Трудящиеся массы в самой Калмыкии еще не были политически и организационно подготовлены к тому, чтобы сразу же после свержения царизма взять власть в свои руки, сформировать советские органы власти или же оказать решающее влияние на национальные органы власти, созданные феодально-буржуазными элементами, поддерживавшими буржуазное Временное правительство. Организация революционных сил Калмыкии значительно отставала от требований момента. Это объяснялось отсутствием в Калмыкии промышленного рабочего класса и социально-экономической отсталостью населения. Большевистские организации, работавшие в окружающих Калмыцкую степь городах и ряде сел, не имели в Калмыкии партийных ячеек или своих представителей. На первом этапе революции им еще не удалось использовать зревшую в трудовых слоях калмыцкого общества революционную энергию для создания Советов как органов трудового народа и вовлечь массы в социалистическое движение. Такую непосредственную помощь от российского пролетариата и его партии калмыцкий народ получил в ходе Великой Октябрьской социалистической революции и установления Советской власти в калмыцких улусах в феврале — марте 1918 г.

Накануне Февральской революции в Калмыкии отсутствовали организации и буржуазных партий. Однако различные слои калмыцкого общества в ходе революционных событий неизбежно тяготели к тем или иным общероссийским партийным программам и организациям.

Интересы и устремления нарождавшейся буржуазии и бывших феодальных элементов нашли выражение в конституционно-монархических идеях. Их существо сводилось к требованиям реформировать существующее управление калмыцким народом в рамках военно-феодального империализма, ввести в Калмыкии земство и действие общих судебно-административных законов Российской империи, привлечь к управлению калмыцким народом местные зажиточные слои населения. В ходе первой мировой войны и в последующем эти идеи трансформировались в стремление перевести калмыков в казачье сословие. Перевод в казачье сословие должен был закрепить фактически складывавшиеся капиталистические отношения в экономике Калмыкии.

Глухой протест трудовых слоев калмыцкого общества против прогнившей системы военно-феодального империализма в какой-то мере отразило национально-демократическое движение, представленное в основном патриотически настроенной калмыцкой и русской интеллигенцией. Она была крайне малочисленной. По своему социальному составу и идеологии она была мелкобуржуазной, ее представители фактически не испытывали влияния революционной социал-демократии, нередко были склонны к сотрудничеству и соглашательству с феодально-буржуазными элементами. Освобождение калмыцкого народа местные демократы видели в уравнении социально-экономических прав калмыцкого населения с русским. Они считали также, что экономическое благосостояние калмыцкого населения можно поднять путем перевода кочевых хозяйств к оседлости, развития земледелия и интенсивного животноводства. Это была платформа буржуазного просветительства, укладывавшаяся в рамки буржуазного демократизма. Она провозглашала возрождение калмыцкого народа на путях капиталистического развития. Не случайно большинство сторонников этой платформы после революции оказалось или на позициях мелкобуржуазной партии эсеров, или примкнуло к буржуазным партиям. Только небольшая, наиболее революционная часть встала на сторону большевиков.

Национально-демократическое движение трудящихся масс калмыков могло привести к их освобождению от всех видов эксплуатации, только соединившись с революционным движением русского рабочего класса, руководимого большевистской партией.

Хотя калмыцкие трудящиеся не имели в своей среде такой партии, которая в ходе Февральской революции сумела бы им раскрыть сущность политики Временного правительства, его контрреволюционную природу, донести до простого человека ленинские оценки положения в России и повести трудовые слои на создание Советов трудового народа, идеи большевистской партии проникали в калмыцкую среду, оказывали влияние на трудящиеся массы. Это проникновение шло через партийную печать, письма солдат-фронтовиков и калмыков, находившихся на тыловых работах, через окружающие русские села и партийные организации большевиков ближайших городов.

Трудящиеся массы постепенно втягивались в водоворот политической жизни, начинали понимать свои классовые интересы и необходимость выступления против эксплуататоров в лице местных богатеев. Однако период от февраля до октября 1917 г. для Калмыкии характерен тем, что переустройство калмыцкого общества шло под лозунгами буржуазного национализма. Одновременно шел процесс роста революционно-демократических сил. Сложность этого процесса усиливалась тем, что вплоть до победы Советской власти в Астраханском крае и на Ставрополье среди калмыцкого народа не возникало Советов трудового народа.

В ходе Февральской революции в Калмыкии создаются только буржуазные национальные органы управления. У астраханских калмыков вместо упраздненных попечительских управлений возникают улусные и аймачные исполнительные комитеты. В Астрахани создается вместо Управления калмыцким народом Центральный исполнительный комитет по управлению калмыцким народом. В Большедербетовском улусе 22 марта был создан Улусный комитет общественной безопасности, во главе которого стал эсер Лиджи Карвин. Донские калмыки в мае сформировали «Национальный совет», выполнявший лишь «культурно-духовные» функции.

26 марта в Астрахани открылся I съезд представителей калмыцких улусов, на который прибыло около 100 делегатов, представлявших почти все аймаки астраханских калмыков. 27 марта съезд избрал Центральный исполнительный комитет по управлению калмыцким народом Астраханского края. Председателем комитета был избран царский чиновник, бывший заведующий Управлением калмыцкого народа и помощник астраханского губернатора Б. Э. Криштафович, который впоследствии стал активным белогвардейцем. В состав комитета вошли: помощник присяжного поверенного Н. Очиров (товарищ председателя, ведающий делами продовольствия), присяжный поверенный С. Баянов (ведающий делами земледелия), нойон Д. Д. Тундутов (ведающий коневодством) и зайсанг Б.-А. Шонхоров. Все они оказались в конце 1917 г. и в годы гражданской войны в лагере контрреволюции. Кандидатами в члены правления были избраны: О. Босхомджиев (ветеринарный врач), С.-Г. Хадылов (врач), Н. Дулаханов (ветеринарный врач), нойон Т. Тюмень и зайсанг Б. Сарангов. ЦИК работал на правах уезда Астраханской губернии. Таким образом, в «национальное правительство» были привлечены бывшие царские чиновники, монархисты, которые стали верно служить контрреволюционному Временному правительству. Штат бывших царских служащих Управления калмыцким народом был оставлен для работы в ЦИК без изменений. Вместе с тем к управлению впервые была привлечена калмыцкая интеллигенция.

На мартовском съезде обнаруживаются две линии в национальном движении. Группа представителей молодой калмыцкой интеллигенции и часть русских чиновников выступили за демократизацию общественной жизни Калмыкии, создание земских органов самоуправления. Эту же линию отстаивали и представители Большедербетовского улуса. Феодально-буржуазные круги, представленные на съезде Д. Д. Тундутовым, С. Д. Тюменем и другими нойонами, а также ламаистское духовенство повели борьбу за «казачью Калмыкию», за конституционно-монархическую Россию. Съезд поставил вопрос о выделении Калмыцкой степи в самостоятельную губернскую область и о назначении своего комиссара.

Как же проходил процесс формирования новой власти в улусах? В ряде мест органы колониальной администрации были ликвидированы самим населением. Уже 8 марта 1917 г. в поселке Калмыцкий Базар попечительство заменяется избранным поселковым комитетом под председательством врача А. И. Цветкова. Комитет состоял из калмыков, русских и татар, проживающих в поселке.

В апреле — мае ЦИК совместно с бывшей царской администрацией провел выборы улусных и аймачных исполкомов на сходах, состав которых был утвержден царским правительством еще в 1915 г. Во главе исполкомов были поставлены бывшие работники колониальной администрации или крупные скотовладельцы. Так, Икицохуровский улусный сход 10 мая 1917 г. избрал председателем исполкома крупного скотовладельца Ц. У. Леджинова. Малодербетовский улусный сход 15 апреля избрал председателем исполкома письмоводителя улусного управления Л. Азыдова. В Манычском улусе председателем был избран зайсанг Г. Д. Балзанов. В других улусах председателями исполкомов стали бывшие русские чиновники А. Г. Мещеряков, В. М. Балабанов, В. Ф. Недоносков, Н. М. Рысин. Одновременно произошли реорганизация суда (зарго) и создание милиции.

20—22 мая в станице Великокняжеской состоялся I съезд представителей донских калмыков, который избрал «Национальный совет», работавший под руководством Великокняжеского исполкома. Председателем был избран буржуазный националист Б. Н. Уланов, бывший присяжный поверенный. После избрания Уланова в сентябре 1917 г. членом контрреволюционного правительства Всевеликого Войска Донского он становится активным белогвардейцем. Секретарем «Совета» избирается X. Б. Кануков, который от революционного демократизма постепенно переходит на позиции партии большевиков и становится одним из организаторов Советской власти на Дону. Однако в 1917 г. под влиянием зажиточных слоев «Совет» проводил в основном политику Временного правительства.

Таким образом, в течение апреля — мая в Калмыкии произошла реорганизация местного управления, в результате которой в состав улусных и аймачных исполкомов, улусных судов и других органов власти было привлечено свыше 250 человек. Это были в основном работники бывшей колониальной администрации или выразители интересов эксплуататорских слоев общества. Вместе с тем в состав органов власти были избраны и представители калмыцкой интеллигенции, значительная часть которой составила революционно-демократическое направление в национальном движении калмыцкого общества, а после Октябрьской революции многие из них вступили в большевистскую партию или лояльно относились к Советской власти. Среди них: А. Ч. Чапчаев, А. М. Амур-Санан, X. М. Джалыков, Э. А. Кекеев, X. Б. Кануков, У. Д. Душан, А. Г. Мещеряков, А. И. Цветков, Ш. Гайфутдинов, Б. Очиров, Т. Д. Котвыков, С. Г. Хадылов, Т. Д. Юркова и др.

Созданные органы местного управления просуществовали до конца сентября 1917 г., когда стало вводиться земство. По существу они, сменив лишь вывеску, повторяли отживший аппарат колониальной власти. Так, ЦИК работал на правах Управления калмыцким народом при астраханском губернаторе, учрежденном еще в 1847 г., а улусные и аймачные исполкомы — на правах бывших улусных и аймачных управлений.

«Трудящиеся массы, — как писал эсеровский «Астраханский листок», — не удовлетворены результатами бывшего в марте общего съезда представителей аймаков и улусов». Это было недовольство и составом избранного ЦИК, и узостью добытой уездной автономии, которые не позволяли разрешить ни одного коренного вопроса, прежде всего объединения искусственно расчлененного царизмом калмыцкого народа в единую административно-территориальную единицу. Это и нашло свое отражение в борьбе трудящихся Калмыкии за разрешение земельного, ловецкого и продовольственного вопросов. Борьба за их разрешение была составной частью борьбы за национально-территориальную автономию, поставленную самим ходом буржуазно-демократической революции в период ее перерастания в социалистическую.

В ходе Февральской революции особенно острый характер приобрел земельный вопрос в Малодербетовском, Хошеутовском, Большедербетовском, Манычском и Яндыко-Мочажном улусах, которые окружало русское малоземельное крестьянское население. Разбуженные революцией крестьянские массы требовали перераспределения земельных наделов, ликвидации крупного землевладения. Временное правительство откладывало решение земельного вопроса до созыва Учредительного собрания, предписывая губернским и уездным комиссарам разъяснять крестьянству «недопустимость самовольства» и «регулировать» спорные вопросы в примирительных комиссиях. Эту линию проводил и Калмыцкий ЦИК.

А. Ч. Чапчаев

Русско-калмыцкие земельные отношения в этот период складывались в зависимости от отношения к проблеме сохранения или отторжения «калмыцких земель». Но в этой борьбе трудовые слои калмыцкого населения постепенно убеждались в зайсангско-кулацком обмане и приходили к необходимости союза с беднейшими слоями русского крестьянства, выступавшими за большевистскую земельную программу. Характерно, что хошеутовские трудовые калмыцкие семьи весной 1917 г. положили начало борьбы против своих «единокровных» эксплуататоров — калмыцких богачей и крупных землевладельцев. 15 марта в урочище Урян-Хус состоялся улусный сход, который потребовал уравнять в землепользовании калмыцких трудящихся и князей Тюменей.

Решение улусного схода не получило поддержки органов власти, прежде всего Калмыцкого ЦИК, который встал на сторону Тюменей. В апреле калмыкам ряда хотонов Хошеутовского улуса, прилегающих к имению Тюменей, местные органы власти вручили специальные повестки, в которых трудящимся предписывалось переселиться в степную часть улуса, освободив займищные земли, так как они принадлежат князьям Тюменям. Русские крестьяне села Княжево просили Калмыцкий ЦИК удовлетворить справедливые требования калмыков и княжевских крестьян. ЦИК по Управлению калмыцким народом 26 апреля частично удовлетворил требования крестьян. «Во избежание конфликтов» им разрешили распашку земли на спорном участке, сенокос на этом же участке делился поровну между крестьянами с. Княжево и калмыцкими хозяйствами''. Это решение князья Тюмени опротестовали. ЦИК по Управлению калмыцким народом вновь предупредил калмыков об ответственности за самоуправные захваты земель и направил в улус своих представителей «для производства дознания». Калмыцкое население, потеряв веру в способность ЦИК защищать его интересы, летом 1917 г. обратилось в Астраханский Совет рабочих и солдатских депутатов. Однако в этом Совете преобладало меньшевистско-эсеровское руководство, которое земельные вопросы также рекомендовало решать «мирными соглашениями».

Таким образом, в действиях хошеутовских калмыков и княжевских русских крестьян намечалась общая линия борьбы против крупных землевладельцев. В возникавших на протяжении всего 1917 г. земельных спорах Калмыцкий ЦИК проводил антинародную политику защиты интересов крупных калмыцких землевладельцев и скотоводов. 2 мая он обратился в Астраханский губисполком с требованием оградить сенокосные владения зайсанга Онкорова от крестьян села Соленое Займище, а 10 мая в специальном постановлении просил приостановить «самоуправные действия» крестьян села Б. Чапурники «по завладению частновладельческими землями князя Тундутова». По инициативе Калмыцкого ЦИК Астраханским губисполкомом 18 мая 1917 г. в Черном Яре было проведено совещание калмыцкой и русской администрации, на котором в интересах калмыцкой кулацко-феодальной прослойки и русского кулачества, завладевавших лучшими земельными участками, было заключено «добровольное соглашение» о «местах и формах пользования выпасами и сенокосами».

Особую активность Калмыцкий ЦИК проявлял в охране оброчных статей, которые были одним из важных источников ограбления калмыцкого народа кулачеством. Это были наиболее пригодные для земледелия и скотоводства участки, сдаваемые в аренду кулачеству. Так, 8 мая Калмыцкий ЦИК просил Астраханский губисполком принять меры к Пришибинскому обществу, захватившему участок, сданный в аренду кулаку Акиншину. 14 июня енотаевский уездный комиссар по просьбе комиссара Калмыцкого ЦИК принял меры к охране прав арендатора Айбабулова от захватов арендуемого им участка крестьянами села Пироговки. 26 июня губземкому было дано указание принять меры по охране сенокоса арендатора участка № 4 Капкинской оброчной статьи Якова Алексенова.

Нерешенность земельного вопроса нередко приводила к межнациональным столкновениям, имевшим место на границах Малодер-бетовского, Манычского и Большедербетовского улусов.

Трудящиеся массы Калмыкии, не имея достаточного опыта классовой борьбы в 1917 г., почти не выставляли требований против местных эксплуататоров. Буржуазные националисты удерживали за собой руководящую роль в земельном движении. Опасаясь приобщения трудящихся Калмыкии, лишенных земли, к борьбе русского крестьянства за социалистическую революцию, буржуазные националисты из Калмыцкого ЦИК сводили решение коренных вопросов землеустройства к сделкам и соглашениям с буржуазно-кулацкими органами власти Астраханского края и Ставрополья. Решение земельного вопроса в интересах трудящихся масс в Калмыцкой степи могло быть осуществлено только Советской властью.

Калмыцкий ЦИК не решал и ловецкий вопрос. Бывшее колониальное Управление калмыцким народом вопросами ловецкого населения также почти не занималось. Между тем накануне 1917 г. за счет ловецкого промысла жила значительная часть калмыцких хозяйств Яндыко-Мочажного, Хошеутовского и часть Эркетеневского улусов. Примерно 8 тыс. калмыков составляли постоянную рыболовецкую армию.

Положение зарождавшегося калмыцкого пролетариата было крайне тяжелым. Оплата труда калмыцких ловцов, работавших на самых трудных — неводных работах, была в 2—3 раза меньше, чем русских рабочих такой же квалификации. Рабочий день, как правило, длился 17—18 часов. Не лучшим было положение и более квалифицированных рабочих, занятых на разделочных работах и в других цехах рыбных промыслов астраханских рыбопромышленников и купцов Сапожниковых, Воробьевых и Хлебниковых.

В ловецких делах позиция ЦИК была аналогична позиции в земельном вопросе: не допускать обострения отношений между рабочими и предпринимателями, добиваться заключения «добровольных соглашений».

После Февральской революции рабочие-калмыки выступили за уравнение своих прав в оплате труда с русскими рабочими, за справедливый расчет за выполненную работу, который позволил бы им вести нормальное существование. 5 апреля 83 рабочих промысла Д. Г. Агабабова «Соколовский» обратились в ЦИК, прося увеличения заработной платы за неводную работу от 65 до 90 руб. В прошении указывалось, что заключенный еще осенью 1916 г. договор не учитывал резкого «вздорожания предметов первой необходимости», вследствие чего в настоящее время рабочие не в состоянии «личными трудами кормить свои бедные семьи».

23 апреля в ЦИК обратилась группа калмыков Сереб-Джаповского аймака Хошеутовского улуса с просьбой помочь им в расчетах с рыбопромышленником А. М. Джамбановым. В своем заявлении они писали: «Калмыки, как бедные люди, живущие исключительно заработками, при современной дороговизне, не получая следуемой им платы и терпя острую нужду, принуждены искать у других лиц работу».

5 мая ЦИК обсудил вопрос о повышении оплаты труда неводных рабочих-калмыков совместно с представителями рыбопромьшьленных фирм. 12 мая в Центральном исполнительном комитете был подписан один из первых актов соглашения между представителями калмыков-неводников Зюнева хотона Багацохуровского аймака Яндыко-Мочажного улуса (всего 316 человек) и рыбопромышленником А. Г. Сапегиным. Последний согласился платить по 90 руб. в месяц.

В ответ на обращение Калмыцкого ЦИК Союз астраханских рыбопромышленников, рыботорговцев и ловцов сообщил, что принято решение все расчеты с рабочими в 1917 г. производить с надбавкой на 80%.

Борьба трудовых калмыков-ловцов за свои экономические интересы вела к превращению ловецкого вопроса в составную часть социалистической революции.

Чрезвычайно остро стоял в Калмыкии продовольственный вопрос. 30 марта Временное правительство учредило особые правительственные комиссии по снабжению армии и населения предметами первой необходимости, а в губерниях — губернские продовольственные комиссии. В стране была введена хлебная монополия, а в городах и поселках — нормирование потребления хлебных продуктов — карточная система, которая распространялась по существу и на сельскую местность. Эта мера особенно отразилась на продовольственном снабжении калмыцкого населения, не производившего в своей основной массе собственного хлеба и нуждавшегося также в больших поставках кирпичного чая. 22 мая при ЦИК образуется «Продовольственный совет» под председательством Н. О. Очирова. В течение мая — июня продовольственные советы были организованы при всех уисполкомах и аймисполкомах. 12 апреля был создан Большедербетовский продкомитет в составе 22 членов под председательством зайсанга Н. Опогинова.

Население относилось крайне отрицательно к деятельности новых продовольственных органов. Крестьяне отказывались сдавать за бесценок скот. Причиной этому была также несовершенная раскладка, которая «не задевала в должной мере крупных скотовладельцев», как указывалось в официальном отчете Астраханского губисполкома. Ставропольский губпродком отмечал уклонение населения Большедербетовского улуса от поставок зерна и мяса.

Империалистическая война значительно истощала экономические ресурсы. На рынках страны не хватало необходимых товаров, вследствие чего сельское население за деньги, полученные от поставки скота и хлеба, не могло купить в городах необходимые товары. Общее расстройство хозяйственной жизни значительно ухудшило положение трудящихся масс. Характерно обращение в ЦИК калмыков Бага-Цатановского аймачного общества Яндыко-Мочажного улуса, в котором они писали, что на аймак надвигается бедствие: «Недостаток продуктов первой необходимости — муки и чаю. Нет этих продуктов ни в лавках у нас, либо в ближайших селах, ни в Астрахани, либо еще где поблизости, и взять их негде, несмотря на то, что имеются деньги». Однако ЦИК не имел ни средств, ни продовольственных фондов для удовлетворения этих запросов. В мае была начата кампания по сбору средств с населения для продовольственного дела. Создаются областной, улусные и аймачные продовольственные капиталы. К середине августа областной продовольственный капитал составлял 551754 руб. Ввиду отсутствия продовольствия собранные народные деньги тратились ЦИК не по назначению. На эти средства в 1917 г. содержался областной и местный аппараты управления.

Большие затруднения возникли в снабжении калмыцкого населения кирпичным чаем. На этой почве в августе в ряде улусов произошли «продовольственые волнения».

Не меньшие трудности испытывали трудящиеся в товарах первой необходимости: тканях, табаке, изделиях из кожи и т. д. Так, по данным на 1 октября 1917 г., калмыцкому населению требовалось тканей не менее 100 тыс. аршин, конской кожи для голенищ — 3532 пудов, бараньей кожи — 590 пудов, или 47 тыс. пар сапог. Однако промышленность России, выполнявшая военные заказы, была не в состоянии обеспечить население необходимыми товарами. К концу 1917 г. наступило полное расстройство экономической жизни. Страна находилась накануне экономической катастрофы. Единственным спасением был путь социалистического переустройства всей общественно-экономической жизни.