Преобразования в системе управления калмыцким народом

Начало преобразованиям в системе управления калмыцким народом было положено Александром I. Хотя калмыки еще оставались в ведении Коллегии иностранных дел, но были подчинены, вместе с судом Зарго, первоначально астраханскому военному, а в 1816 году — гражданскому губернатору.

Затем от калмыцкого управления кавказских инородцев в состав особого управления магометанскими народами были отчислены ногайцы, туркмены и другие. А в 1824 году главное заведывание калмыцким народом было передано из МИД в МВД и подчинено Главноуправляющему Кавказским краем. Эти изменения и завершило вручение Золотой печати калмыцкому суду Зарго в 1828 году.

Царь Николай I обратил внимание на расстроенное положение калмыцкого народа и указом от 2 августа 1827 года повелел сенатору Ф. Енгелю отправиться в Астраханскую губернию, "и по тщательнейшем соображении нужд сего народа в самых жилищах его, открыть истинные причины упадка его и изыскать надежнейшие меры к водворению в нем незыблемой тишины, правосудия и устроенного хозяйства", чтобы "в пустынных кочевьях его процветало совершенное благоденствие", утверждение которого "его величества предмет сердечной попечительности и источник живейшего удовольствия".

Сенатор, съездив в Астраханскую губернию, побывав в калмыцких кочевьях, изучив положение дел на месте, сделал следующие выводы о расстройстве хозяйства и взаимных неудовольствиях нойонов и их подданных:

"1. Неограниченность власти калмыцких владельцев при грубом невежестве их с одной стороны, а с другой и безусловной покорности им подвластных их, следствием чего бывают произвольные действия, притеснения, неумеренные поборы.

2. Сильное и пагубное влияние непомерно умножившегося духовенства калмыцкого, которое для собственной пользы и, содействуя видам владельцев, содержит народ в суеверии, предрассудках и совершенном невежестве. Духовенства, внушениями своими отвращающего калмыков от всех полезных для них нововведений и постепенного образования, разоряющего их вымогательствами и обманами и поселяющего раздоры и всякого рода расстройство, вмешательством в дела общественных и частных.
3. Нравственный разврат более и более усиливающийся в народе, яко естественное следствие невежества и бедности. Большая часть калмыков предана пьянству и картежной игре..."

Сенатор на многих страницах своего доклада обрисовал неприглядную картину быта калмыцкого народа.

Результатом доклада сенатора Енгеля стало принятие Положения о преобразовании управления калмыцким народом, утвержденного 24 ноября 1834 года. Этим Положением и было учреждено Попечительство, т. е. Главный пристав калмыцкого народа заменен Главным попечителем, соответственно улусные приставы — на улусных попечителей.

Был создан Совет Калмыцкого Управления, состоявший под председательством Главного попечителя; духовными делами должно было управлять Ламайское Духовное Правление, состоявшее из четырех членов калмыцкого духовенства под председательством Ламы.

Положение коснулось правового статуса нойонов, зайсангов и улусных судов, но решение этих вопросов не получило своего завершения, поэтому в 1847 году было принято новое Положение.
Положением, утвержденным 23 апреля 1847 года, управление калмыцким народом, попечительство и ближайшее наблюдение над калмыками поручено было Управляющему Астраханскою Палатою Государственных Имуществ, которому вместе с тем присвоено было звание Главного Попечителя. Совет Калмыцкого Управления был упразднен, вместо него образовано Ордынское Отделение при Палате, которое по делам калмыков состояло под наблюдением и руководством астраханского губернатора на том же основании, как и по управлению бывшими государственными крестьянами.

Ламайское Духовное Правление и суд Зарго также были упразднены. Функции первого возлагались на Ламу калмыцкого народа, а дела суда Зарго перешли в ведение общего судебного учреждения в губернии — Палаты Уголовного и Гражданского суда. Только в качестве суда первой инстанции выступали Улусные суды, переименованные в Улусные Зарго.

1 января 1867 года Палата Государственных Имуществ была закрыта и Ордынское Отделение Палаты переименовано в Главное Управление Калмыцким народом.

Положение 1834 года задевало один из самых больших вопросов общественного традиционного быта калмыков — права и преимущества зайсангов. Зайсангам было запрещено делить аймаки между сыновьями, а передавать только старшему в роду. Им было присвоено почетное гражданство. При этом зайсангам, управляющим аймаком,— аймачным — присваивалось звание потомственного почетного гражданина, а зайсангам, не имеющим аймаков,— безаймачным — личного почетного гражданина. Именно этот пункт Положения повлек за собой лавину жалоб и разбирательств, которые продолжались вплоть до 1892 года.

Дело заключалось в том, что по традиционному положению, например, из двух братьев старший управлял аймаком, и если он не имел наследника мужского пола, то после него аймак переходил к младшему брату, или если зайсанг имел несколько сыновей, то после него аймак переходил к старшему сыну, а младшие считались безаймачными, но пользовались частью дохода с аймака. В случае смерти старшего из братьев, аймак переходил к его старшему сыну. При этом дяди и двоюродные братья по-прежнему оставались безаймачными зайсангами. Но в традиционном быту и в сознании народа они оставались зайсангами, так как в случае пресечения колена по старшей линии, любой из них мог перейти в разряд аймачных зайсангов, получая в наследство родовой аймак своих общих предков. А по Положению 1834 года они и их потомки лишались всякого права и возможности стать аймачными зайсангами, т. к. получали звание "личного почетного гражданина", без права передачи этого звания своим сыновьям. И потомки безаймачных зайсангов переходили в разряд простолюдинов. Этот вопрос оказался самым больным и задевал все слои общества, т. к. потомки нынешних аймачных зайсангов в 70—80-х годах вынуждены были в инстанциях доказывать, что отец или дед его до 1834 года был аймачным зайсангом, почему и требовали во владение аймак или почетное гражданство. В результате поступающих жалоб и претензий на владение аймаком, в 1885 году от Управления последовало распоряжение предоставить сведения о калмыцких зайсангах:
"Улусные Зарго при утверждении в правах детей и родственников зайсангов на оставшиеся аймаки, принимают в основание к постановлению своих мнений, показания духовенства, зайсангов и простолюдинов; кроме того в Управление нередко поступают жалобы калмыков, именующих зайсангскими родственниками на неправильное требование с них албана, отбывание повинностей и на надел землею.

В отношении могущих встретиться недоразумений, а равно и для того, чтобы иметь положительные и достоверные сведения о всех зайсангах, аймачных и безаймачных, бывшая Палата Государственных Имуществ от 18 мая 1866 года предписывала потребовать: 1) от зайсангов, владевших аймаками в 1836 году при приведении в действие Положения о Калмыцком народе 24 ноября 1834 года, свидетельства в том, что они действительно в то время владели аймаками на законном основании, — свидетельства эти должны быть удостоверены местным Улусным Зарго; 2) от оставшихся после таких зайсангов детей, из которых к старшему в роде по наследству поступили в управление аймаки, таковые же свидетельства с удостоверением также Улусных Зарго в том, что отцы их в вышеозначенное время действительно владели аймаками; 3) от зайсангов, не владевших аймаками до издания вышеозначенного Положения, свидетельства в том, что они состоят в сем звании с издания Положения о Калмыцком народе 1834 года, также за удостоверением Зарго; 4) о зайсангских родственниках, с показанием их имен, семейного положения и степени родства к зайсангам — отдельные списки, удостоверенные Улусным Зарго".

Согласно этого требования в Управление поступали ценные документы с родословными калмыцких зайсангов. Но в большинстве своем они начинали свою родословную от отца или деда, который управлял аймаком в 1834 году, только в редких случаях давали данные о 5—10 поколениях своего рода.

Вот, к примеру, родословная зайсанга Багацохуровского улуса Запсурова рода Убуши-Манджи Зунгруева, из рода которого вышел и бывший Лама калмыцкого народа Балдан Делгеркиев:

Сохранились документы, представленные зайсангами.

"Дело о выдаче зайсангу Запсурова рода Басанг Убуши-Манджиеву удостоверения о родопроисхождении его, на предмет получения им звания потомственного почетного гражданина". Басанг Убуши-Манджиев подал прошение в Багацохуровский Улусный Зарго, в котором писал: "По положению об управлении калмыцким народом с 1834 года, Запсуров род Багацохуровского улуса был управляем предками моего родного отца Убуши-Манджи Зунгруева, скончавшегося зимою 1891 года. Как прямой наследник после кончины моего отца до обнародования калмыцкому народу нового закона о независимости простолюдинов от своих аймачных зайсангов я управлял аймаком. В подтверждение моего происхождения по прямой линии от зайсанга, владевшего аймаком в 1834 году, представляю я старожилов из духовенства: 1) Ламу калмыцкого народа Джимбе-Балдан Делгеркиева и гелюнга Цюрюм-Замба Батырова, а также и почетных лиц из аймачных зайсангов Багацохуровского улуса: 1) Цебек-Джап Онкорова; 2) Улаза Шининова; 3) Хонгора Ака-Манджиева; 4) Гаря Монходыкова; 5) зайсангского родственника, бывшего аймака Хазалбышева (Гагур Аюшева) Шинин Джимбеева; из простолюдинов (пять человек). При этом представляется мною в Улусное Зарго родословное о моих предках и Вводный лист. 1899 года января 19 дня".

"Вводный лист 1891 года апреля 16 дня по указу е.и.в. помощник попечителя Багацохуровского улуса Михельсон, вследствие предписания Улусного Зарго от 18 сентября 1890 года, прибыв сего числа на урочище "Цюрюм-Гецюлин Боро", где ввел сына умершего зайсанга Запсурова рода Убуши-Манджи Зунгруева — Басанга Убуши-Манджиева во владение аймаком" в 46 кибитках.

"Протокол заседания:

1899 года марта 22 дня. Урочище Харан-худук. Помощник попечителя, вследствие предписания Улусного Зарго производил дознание о родопроисхождении и правах на аймак умершего зайсанга Запсурова рода Убуши-Манджи Зунгруева, сына его Басанг Убуши-Манджиева через спрос следующих лиц" (что названы выше), которые объяснили: "Мы знаем, что Басанг Убуши-Манджиев зайсангского происхождения; предки его: отец Убуши-Манджи Зунгруев, дед Зунгру Есинов и прадед Есин, фамилии его не помним, все они были зайсангами и владели аймаком беспрерывно; мы их помним. После смерти отца своего, которая случилась девять лет тому назад, Басанг Убуши-Манджиев вступил в управление аймаком и управлял им до освобождения калмыков..."

И на основании всех представленных документов в 1900 году Улусный Зарго вынес решение, что Басанг Убуши-Манджиев имеет право "на получение звания потомственного почетного гражданина".
Такие доказательства оформлялись почти на каждого зайсанга всех улусов и аймаков. Из этих документов выявились многие скрытые стороны, такие как происхождение зайсангских родов, их родословные отношения, передачи и переходы аймаков их потомкам, жизнь и быт этого сословия калмыцкого общества.

Некоторые родословные зайсангов были даны без объяснительных записей и доказательств, но с оригинальными приписками. Приведем два примера из таких таблиц.

Родословная аймачного зайсанга Багацохуровского улуса Зюнева рода Лиджи Церен-Джапова

Родословная зайсанга Бага-Чоносова рода Малодербетовского улуса Занжин Дондукова

Аннотации зайсангов к своим родословным лаконичны, но они достаточно ясно знали время жизни своих предков и прослеживали почти до десяти поколений, что говорит о хорошей исторической памяти потомков.

Возвращаемся к истории улусов. Владелец Яндыковско-Икицо-хуровского улуса Церен-Убаши, "быв одержим водяной болезнию, в ночи на 10 февраля умер". У нойона остался сын Церен-Арши, которому в том же 1837 году исполнился 21 год. По справке о владении Церен-Убаши оказалось, что владел он не только объединенными двумя улусами, но и являлся опекуном Эрдени Цаган-Кичикова улуса. Так же и Харахусовский улус находился в опекунском управлении.

Церен-Арши наследовал Яндыковско-Икицохуровский улус и стал опекуном Эрдниевского улуса, но он уже в следующем году умер.

Со смертью этого нойона пресеклась старшая линия Икицохуровских нойонов. По управлению улусами в Правительствующем Сенате в 1844 году было принято специальное решение об отчислении в Казенное ведомство Яндыковского, Икицохуровского улусов, присоединении Эрдниевского улуса к Харахусовскому. И этот улус стал называться Харахусо-Эрдниевским, его владелец Джиргал Цебек-Убашиев умер в 1853 году. С его смертью прервалась линия Бокшурги.

В том же 1853 году на Харахусо-Эрдниевский улус предъявил свои наследственные права сотник астраханского казачьего войска Церен-Убуши Дугаров. Этот нойон находился в далеком родстве с Икицохуровскими владельцами, представляя другую линию от сына Хо-Урлюка — Сюнке-Батура. Их отделяло 8 — 9 поколений от общего предка. Вместе с Дугаровым на Харахусо-Эрдниевский улус претендовал другой представитель того же рода — Дорджи-Убуши Буюнтуков, приходившийся Дугарову двоюродным братом по линии Сюнке-Батура. Буюнтуков представлял старшую линию и мог отсудить себе улус, но он отказался от этого в пользу Дугарова. Поэтому Дугаров "и утвержден был Улусным Зарго в правах наследства на Харахусо-Эрдниевский улус, и это распоряжение был утверждено Палатою и Сенатом и Дугаров введен был во владение этим улусом". В Харахусо-Эрдниевском улусе тогда насчитывалось 1311 кибиток. Дугаров управлял улусом почти 20 лет и умер 29 ноября 1872 года в Эрдниевской Куре — монастыре. Наследник Дугарова — Бадма — умер еще в малолетстве. Перед смертью он оставил такое завещание:

"Духовное завещание.
Я, владелец Харахусо-Эрдениевского улуса сотник Церен-Убуши Дугаров, будучи одержим неизлечимою болезнею, то по сему имеющееся у меня движимое и недвижимое имущество — все завещаю в здравом и полном уме жене своей Бальджир, т. к. я не имею у себя ни сына, ни дочери, а также и никаких ближних родственников; имение же мое все есть благоприобретенное мною и никто не может в оное вступаться; сверх сего находящиеся в Астраханском магазине общества товарищества под фирмою "Якорь" тысяча рублей с процентами тоже завещаю ей; недособранные же следующие в мою пользу албанные деньги с подвластных моих калмыков Харахусовского и Эрдениевского улусов дарю им; сие духовное завещание писал я сам своеручно, бывши в здравом своем уме, в случае же моей смерти, все требующие по обряду нашему требы поручаю исполнить жене своей, в чем, как начальства, так и полицейские лица, не должны вступаться. 1872 года ноября 2 дня. Владелец Харахусо-Эрдениевского улуса Церен-Убуши Дугаров". Понятыми при этом находились: гелюнг Эрдениевского Большого хурула Габун-Цюрюм Дамбилев, калмык Надбит Дамбо-Цаев, второй демчи Эрдениевского улуса Манджи Ширипов.

После Дугарова на Харахусо-Эрдниевский улус предъявил наследственные права сын Дорджи-Убуши Буюнтукова — Очир Буюнтуков.

"Но Харахусо-Эрдениевское Улусное Зарго, приняв во внимание отречение отца его от наследства в пользу Дугарова, в ходатайстве Буюнтукову отказало, признав Харахусо-Эрдениевский улус с албанным сбором и Нойдутовым родом 118 кибиток имением выморочным. На это постановление доверенный Буюнту-кова — Павильонов принес жалобу, в которой неправильность его объясняет тем, что Дорджи Буюнтуков отказался от наследства на Харахусо-Эрдениевский улус лишь лично за себя, а не за детей, что в постановлении Зарго сделана приписка о 118 кибитках, которые от улуса составляют отдельное имение и вовсе не входит в настоящее дело, по непредъявлению на них Буюнтуковым прав, что Очир Буюнтуков отыскивает наследство не после Джиргал Цебек-Убашиева, как полагает Зарго, а после Церен Дугарова".

Очир Буюнтуков отстаивал свои права на протяжении тринадцати лет. Со своими адвокатами он подавал все более совершенные документы с родословными таблицами, обосновывая претензии статьями законов и свидетельскими показаниями. Одни инстанции признавали его права, а другие просили дополнительных документов. Тяжба прекратилась со смертью Очира в 1886 году. Его младший брат Церен-Дорджи Буюнтуков, раскулаченный в 80-летнем возрасте в 1930 году, говорил, что имея право на владение улусом, в свое время отказался сам от наследства предков.

Заметим, что упомянутый в деле Нойдутов род составлял наследственное имение рода и не входил в число улусных калмыков. Представители этого рода находились при нойонах как их кетчине-ры. Потомки этого славного рода, несмотря на все катаклизмы и репрессии, дошли до наших дней.

Выше мы говорили о Багацохуровском улусе. Оставшаяся единственная наследница Дондуковых — Вера, по замужеству княгиня Дондукова-Корсакова, осталась в Петербурге. Багацохуровский улус был переведен в Казенное ведомство, а Дондуковой-Корсаковой за потерю подданных пожаловано 1984 душ крестьян в Могилевской губернии.

Багацохуровскому улусу, с высочайшего соизволения, по ходатайству народа, присвоено наименование Муравьевский, в память управления Министерством Государственных Имуществ генерала от инфантерии графа М. Н. Муравьева. Улус стал называться Багацохуровско-Муравьевским.

Дербетовский улус после смерти Джамбо-тайши перешел во владение к его племяннику Деджит-Замбо, который умер в 1848 году, не оставив наследников. После этого правление улусом снова перешло к линии Джамбо-тайши. Владельцем стал его сын Менко-Очир Тундутов, после недолгого его правления улус в 1851 году наследовал его сын Цанджин (Занджин) Тундутов, но он умер в 1856 году. По малолетству его сына Церен-Давида улус находился в опекунском управлении.

Хошеутовский улус после смерти Теке и его сына Люрупа остался в единственном владении наследников Тюмен - Джиргалана. Говоря об этническом составе этого улуса, главный попечитель калмыцкого народа К. Костенков писал, что у Замьяна было 817 кибиток, из которых 63 его собственные, а 754 оставшиеся после Убаши-хана, т. е. торгоуты, подаренные за потерю собственных, а у Теке — 285 кибиток, из них собственные его 135, а подаренные из торгоутовских — 150 кибиток. У самого Тюмен-Джиргалана всего было 315 кибиток, из них 58 кибиток хойтов, а 257 отданы из торгоутовских, оставшихся после Убаши. Итого в Хошеутовском улусе было 1417 кибиток, из них собственно хошеутов — 185 и 58 кибиток хойтов, а остальные 1174 кибитки были торгоутами, в основном эркетены, кереты, цатаны, шабинеры. Нужно заметить, что хойты были не однородны, в их состав входили теленгиты, урянхасы.

Тяжба Тюменей на владение Хошеутовским улусом продолжалась почти сто лет и завершилась она тем, что только на основании усыновления своего пасынка Замьяном и признано за ним право наследства.

К. И. Костенков в годы своего попечительства провел большую исследовательскую работу. Под его руководством была проведена работа Кумо-Манычской экспедиции по всестороннему обследованию Калмыцкой степи.

Попечитель в результате своих исследований привел общую численность населения калмыцких улусов: Малодербетовский — 5336 кибиток, Харахусо-Эрдниевский — 1972, Хошоутовский — 1279, Яндыковский — 2934, Икицохуровский — 2097, Эркетеневский — 2154, Багацохуровско-Муравьевский — 1794.

Число зайсангов по улусам: Малодербетовский — 57, Харахусо-Эрдниевский — 13, Хошоутовский — 12, Яндыковский — 22, Икицохуровский — 30, Эркетеневский —11, Багацохуровско-Муравьевский — 25. Итого 170 зайсангов.