|
Златкин
И.Я. История Джунгарского ханства (1635-1758). Издательство «Наука», Москва,
1964.
ГЛАВА
ПЯТАЯ
ДЖУНГАРСКОЕ ХАНСТВО В ПЕРИОД
НАИБОЛЬШЕГО МОГУЩЕСТВА
(первая половина XVIII в)
1.
ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
продолжение . . .
Между тем поражение ойратских войск в Халхе осенью 1732
г. существенно отразилось на взаимоотношениях Джунгарского ханства и Цинской
империи. Обе стороны убедились в невозможности решить накопившиеся противоречия
и спорные вопросы силой оружия. Образовался тупик. Единственным выходом
из него были переговоры о мире. И переговоры начались. Они тянулись, долго
и протекали негладко. Камнем преткновения был вопрос о границах. Галдан-Церен
требовал вернуть Джунгарии земли к востоку от Алтая до Хангайских гор
и верховьев Енисея, но Пекин и особенно халхаские ханы и князья на это
не соглашались. По данным «Шэн у цзи», халхаские правители выдвинули требование
установить границу Халхи и Джунгарского ханства по линии Алтайских гор
и р. Иртыш, отделив их владения «ничейной» полосой земли. Правитель Джунгарии
решительно отклонил эти требования.
Переговоры, начатые при жизни Инь Чжэня, были закончены
лишь при его преемнике Хун Ли в 1739 г. Обе стороны должны были пойти
на уступки и в конечном счете согласились считать границей Алтайские горы
и оз. Убса-нор. Земли к востоку от этой линии признавались принадлежащими
Халхе, а к западу от нее — Джунгарскому ханству. В итоге ойратское государство
потеряло значительную часть своей первоначальной территории, но сохранило
весь Восточный Туркестан. Мирным договором предусматривалось возобновление
взаимной торговли, а также свободного передвижения паломников в Тибет
и из Тибета.
Каковы же общие итоги войны, в какой мере боровшиеся
стороны приблизились к осуществлению своих целей и от чего им пришлось
отказаться? Главной целью этой войны для Цинов было, как известно, сокрушение
Джунгарского ханства как независимого ойратского государства, подчинение
его своей власти и превращение Джунгарии в составную часть Цинской империи.
Эта цель не была достигнута. В этом смысле можно говорить о поражении
Цинской империи и о победе Джунгарского ханства. Но, с другой стороны,
главной целью ойратских феодалов, как мы знаем, было присоединение Халхи
и образование на этой основе самостоятельного объединенного северомонгольского
феодального государства под властью Чоросского дома. И эта цель не была
достигнута: ойратские феодалы вынуждены были отказаться от своих планов,
равно как и от надежд захватить территории к востоку от Алтая. В этом
смысле можно говорить о поражении Джунгарского ханства и о победе Цинской
империи. Сравнивая и сопоставляя эти итоги, мы приходим к выводу, что
наименьшие потери понесла Джунгария, а следовательно, на ее долю выпал
и наибольший выигрыш. Ойратские феодалы сохранили свое государство и опрокинули
тем самым планы могущественнейшей тогда державы Восточной Азии — Цинской
империи — и союзных ей группировок восточномонгольских феодалов. Они сохранили,
наконец, свои силы и, следовательно, потенциальную возможность возобновить
борьбу как против Цинской династии, так и против других возможных противников.
Так же оценили итоги войны и правящие круги России.
Правительство России было заинтересовано в сохранении независимого ойратского
государства, как козыря в борьбе за укрепление своего влияния и своих
позиций в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, но в то же время видело
в Джунгарском ханстве и опасную силу, претендовавшую на господство в Южной
Сибири, стремившуюся ликвидировать возникшие там русские горнорудные предприятия,
города и другие опорные пункты. Русско-ойратские отношения в эти годы
несли на себе сильный отпечаток отмеченной двойственности. Она нашла отражение,
в частности, в указе Коллегии иностранных дел сибирскому губернатору Плещееву,
отправленном из Петербурга в сентябре 1735 г., в котором между прочими
важными вопросами говорилось об отношении российского правительства к
мирному договору между Джунгарией и Китаем. «А понеже,— читаем мы в указе,—
по полученным у вас ведомостям у владельца их (речь идет о Галдан - Церене.—
И. 3.) с китайцы о мире пересылки давно начались, и может быть ныне и
действительно примирение между ими не воспоследовало, и тако сей сосед
свободные руки не возымел бы, в котором случае наипаче от него опасаться
надлежит». Но на неоднократные предложения цинского правительства принять
участие в борьбе против ойратского государства и общими силами сокрушить
его Петербург, как мы видели, неизменно отвечал отказом.
На какой же основе развивались в эти годы русско-ойратские
отношения, что составляло их содержание, какие противоречия разделяли
Джунгарское ханство и Россию? Многочисленные русские архивные документы
позволяют с уверенностью утверждать, что русско-джунгарские отношения
в рассматриваемое время определялись главным образом вопросами взаимной
торговли, размежевания границ, сбора ясака, возвращения пленных и перебежчиков.
На них мы и остановимся.
Уже не раз говорилось о том, какую исключительную роль
играет меновая торговля в истории кочевых народов вообще и монголов в
частности. Источники, повествующие о русско - ойратских отношениях XVII
и XVIII вв., убедительно свидетельствуют о том, что решающей причиной
преобладания мира и доброго соседства во взаимоотношениях Русского государства
и Джунгарского ханства была их общая и равная экономическая заинтересованность
во взаимном обмене. Именно это создавало в XVIII в., как и в XVII, прочную,
основу мирного урегулирования спорных вопросов и разного рода конфликтов,
которых в годы правления Галдан-Церена было довольно много. Именно поэтому
хан Джунгарии говорил в сентябре 1729 г. послу М. Этыгерову о своем желании
сохранить традиционную дружбу с Российской империей. «Желаю де против
прежнего, как великий император (Петр I.— И. 3.) и как мой отец жили в
совете и в любве... Указ между белым царем и между моим отцом в миру и
в совете жить, и я также желаю жить». Как мы покажем ниже, этими словами
правитель Джунгарского ханства формулировал подлинные основы своей политики
по отношению к России. Разумеется, немалую роль в мирном ее характере
играло опасение оказаться перед роковой необходимостью войны на два фронта,
против Китая и России, но еще большую роль играло опасение потерять практически
не ограниченный рынок сбыта в России продукции своего хозяйства и мощный
источник снабжения товарами. Следует отметить, что и в основе политики
России по отношению к Джунгарскому ханству в эти годы лежало стремление
не доводить споры до вооруженных столкновений, а искать пути к мирному
их разрешению. Характерен в этом смысле указ от 19 января 1721 г., собственноручно
написанный Петром I и повелевавший сибирскому губернатору Черкасскому
добиваться того, чтобы сибирские жители «жили с контайшей в согласии и
обид бы не чинили».
За 18 лет своего правления Галдан-Церен направил в столицу
России четыре крупных посольства для непосредственных переговоров с русским
правительством: в 1728,. 1730, 1733 и 1741 гг. К нему за эти годы было
послано три посольства: из Тобольска в 1729 г. М. Этыгерова, из Петербурга
в 1731 —1733 гг. Л. Угримова и из Оренбурга в 1742—1743 гг. майора Миллера.
Помимо этих посольств местные власти Сибири и правитель Джунгарского ханства
часто обменивались послами и посланиями, служившими иногда подготовкой
к непосредственным переговорам правительств России и ойратского государства.
Укажем для примера на сержанта С. Томского, которого - посылали к джунгарскому
хану в 1722, 1729, 1746, 1747, 1748 и 1750 гг. В 1746 и 1748 гг. он к
нему ездил по два раза в год 140. Все это свидетельствует о весьма интенсивных
дипломатических отношениях, отражавших разнообразные экономические и политические
интересы, связывавшие оба государства.
Одно из первых мест в переговорах занимал вопрос о торговле.
Непрерывный рост объема русско - джунгарской торговли сделал необходимым
ее регулирование с учетом интересов русского купечества и русской казны.
Надобности в таком регулировании не было до тех пор, пока эта торговля
не выходила за рамки Ямышевского и Семипалатинского районов. Но начиная
со второго десятилетия XVIII в. джунгарское купечество стало заметным
фактором на рынках Сибири, на Ирбитской ярмарке и даже за их пределами.
В наших источниках нет исчерпывающих сведений о динамике торговли Джунгарии
с Россией, но некоторое представление об этом дают сведения Ямышевской
и Семипалатинской таможен за 1724— 1725 гг. Из Джунгарии через указанные
города в 1724 г. было доставлено в Тобольск товаров на 3633 р. 24 к.,
в 1725 г.- на 3621 р. 40 к., в 1726 г.- на 16203 р. 70 к., в 1727 г.-
на 11679 р. 42 к., в 1728 г. - на 12233 р. 91 к.; всего же за пять лет
— на 47371 р. 67 к.
В эти же годы для Джунгарии из Тобольска и Ямышева было
привезено товаров, главным образом сукна, в 1724 г. на 4446 р. 60 к.,
в 1725 г.- на 3691 р., в 1726 г.— на 4837 р. 81 к., в 1727 г.—на 4041
р. 45 к., в 1728 г.- на 18413 р. 24 к., всего же за пять лет — на 35430
р. 10 к.
Приведенные цифры, конечно, не охватывают всего объема
русско - джунгарской торговли, но и они свидетельствуют о том, что эта
торговля постепенно превращалась в фактор общероссийского значения. Джунгарское
купечество, беспрепятственно расширявшее сферу своей деятельности и свободное
от таможенного обложения, оказывалось в более выгодном положении, чем
русские купцы. Интерес к русско - джунгарской торговле начала проявлять
и российская казна. Отсутствие государственного регулирования отдавало
эту торговлю полностью на усмотрение местных властей, что порождало множество
конфликтов. Сибирский губернатор Гагарин, например, облагал пошлинными
сборами джунгарских купцов, а сменивший его Черкасский возвращал купцам
полученные с них пошлинные сборы. Вообще же сибирские власти не считали
возможным освободить купцов от таможенного обложения, так как опасались,
что казне будет нанесен большой ущерб, «понеже оные приезжают немалыми
караванами со многим числом товаров». Но Галдан-Церен, отстаивая интересы
джунгарского купечества, в операциях которого он принимал большое участие,
настойчиво добивался сохранения старого порядка ничем не ограничиваемой
и никакими сборами не облагаемой торговли русских купцов в Джунгарии,
а ойратских - в России.
Переговоры по этим вопросам велись в течение всех лет
правления Галдан-Церена. Одной из важных задач миссии майора Угримова
было заключение специального торгового договора на основе следующих предложенных
правительством России принципов: джунгарским купцам: предоставляется право
свободно торговать в Ямышеве и; Семипалатинске, где их товары будут освобождены
от таможенного досмотра и таможенных сборов; им предоставляется также
право везти свои товары в иные города-России, но в этих случаях с них
будут взыскиваться установленные таможенные пошлины; русские купцы, торгуя
в Ямышеве и Семипалатинске, также будут освобождены от таможенного обложения;
в случаях, когда русские купцы будут приезжать в Джунгарию, власти последней
могут по своему усмотрению взыскивать с них соответствующие пошлины.
Угримову не удалось добиться согласия ойратского правительства
соблюдать эти принципы, вследствие чего торговый договор не был заключен.
В дальнейшем, хотя переговоры по нерешенным и спорным вопросам неоднократно
возобновлялись, достигнуть соглашения так и не удалось. Несмотря на отсутствие
договора, сама торговля не прекращалась. Мы имеем основание полагать,
что упорство правителей Джунгарского ханства в значительной мере питалось
именно тем, что их отказ от предложений русской стороны мало отразился
на самих торговых операциях, которые по-прежнему развивались, не встречая
в России сколько-нибудь серьезных препятствий. Джунгарские купцы ездили
куда хотели, причем иногда пошлины с них взыскивали, а иной раз - нет.
Более сложными и острыми были русско - джунгарские противоречия
по территориальным вопросам. Их первым проявлением следует считать протест
Цэван-Рабдана в 1713 г. по поводу того, что русские построили на принадлежавшей
ему территории Бийскую и Бикатунскую крепости. Через год он пошел еще
дальше и заявил, что Томск, Красноярск и Кузнецк построены русскими также
на его земле и поэтому должны быть уничтожены. Отношения между Русским
государством и Джунгарским ханством достигли небывалой остроты в 1716—1721
гг. в связи с продвижением России на юг, к истокам Иртыша и Енисея и строительством
Ямышевской крепости. В районе крепости произошло настоящее сражение, закончившееся
осадой крепости и засевшего в ней гарнизона. В 1719 г. Цэван-Рабдан впервые
выдвинул версию о том, что приблизительно за сто лет до того, т. е. во
втором десятилетии XVII в., в результате переговоров была - определена
граница между русскими и ойратскими владениями по линии р. Омь — Черный
мыс на р. Обь; территория к северу от этой линии отходила к России, а
на юг от нее — к Джунгарии. Позднее Галдан-Церен уточнил и дополнил эту
версию указанием на то, что на линии границы была сделана засека, а на
южном берегу р. Омь. на дереве был вырезан человек «при всей амуниции».
«И постановлено было,— утверждали в 1742 г. послы Галдан-Церена,— чтоб
со обоих сторон далее того не переходить. И на тех землях жили их люди.
И с российской стороны, переступи оные границы, построены городы Томск,
Кузнецк, Красноярск, и крепости по Иртышу, и заводы медные Демидова в
Кузнецком уезде, и чтоб оные снесть».
Начиная с 1719 г. вопрос о границе стал непременным
пунктом переговоров при каждой встрече представителей Джунгарии и России.
В сентябре 1729 г. Галдан-Церен говорил М. Этыгерову: «Вот де ваши городы
строят на Иртыше и на Обе реках, и ради чего построены? А та де земля
моя!».
В июле 1737 г. прибывший в Тобольск из Джунгарии купец
Авасбай заявил губернатору Бутурлину по прямому поручению Галдан-Церена:
«Которые де реки впали в океан-море с устья до вершины, и исстари де они
были их владения де. А ныне де российские министры назвали своими. И прежде
де сего выше Омского устья никогда никого не бывало... А ныне де все те
места своими назвали». В марте 1742 г. посол Галдан-Церена Лама - Даши,
прибывший для переговоров в Петербург, вручил великому канцлеру князю
Черкассому письмо своего повелителя, адресованное императрице Анне Ивановне.
В этом письме Галдан-Церен обстоятельно излагал позицию джунгарской стороны.
Он писал, что в прошлом «во время великого белого царя и наших великих
владетелей как россияне в нашу, так и наши люди в российскую землю въезжали
и ловили зверей, отчего и ссоры происходили. что видя, оные государи согласились
те места разграничить. И тако по устью реки Черной Оми постановили границу
и учинили во знак той границы засеку с таким договором, чтоб от того времени
со обеих; сторон никому в чужих местах зверей не ловить, крепостей и других
жилищ не строить... И от того времени как. ваши люди в нашу землю, так
и наши люди в вашу землю не въезжали... А в последующее потом владение
другого белого царя (Петра I.— И. 3.) за устьем означенной реки Черной
Оми с вашей стороны сделана была крепость (Ямышевская.— И. 3.), и для
взятия оной посылано было от нас войско, отчего тогда произошла немалая
ссора. А ныне ваши люди в наших местах, построя крепость, ловят зверей,
и выкапывают золото, и берут медь... И ежели, те ваши люди на нашей земле
по-прежнему так останутся, то уже и землею моею завладеть могут, а я земли
моей отдать не могу. И хотя бы я тех людей ваших и собою сослать мог,
но, во-первых, почитаю постановленный с вами о согласии и дружбе договор;
второе, что ныне у вас с турками война, и ежели мне при таком случае оное
произвесть в действо, то могу за бессовестного причтен быть... Того ради
прошу милостиво повелеть вышеупомянутых людей ваших свесть. Ежели же оные
сведены не будут, то я их в моей земле жить допустить никак не могу».
Как видим, позиция Галдан-Церена, его аргументация и
требования представляли собой прямое продолжение линии его отца; эта позиция
оставалась неизменной на протяжении всей первой половины XVIII в. Споры
о границе прекратились лишь после смерти Галдан-Церена, в условиях, когда
его преемники, поглощенные междоусобной борьбой, не имели уже ни сил,
ни средств отстаивать требования своих предшественников.
Что касается русской стороны, то она твердо отклоняла
аргументы ойратских правителей, отстаивала право России владеть спорными
территориями, но стремясь вместе с тем не доводить дело до крайней степени
обострения и принимая меры на случай возможного вооруженного конфликта.
Правительство России утверждало, что никаких переговоров с Джунгарией
о границе никогда не вело, что у ойратских правителей нет никаких доказательств,
подтверждающих их слова о якобы согласованной границе по линии р. Омь.
Следует отметить, что земли, на которые претендовали
ойратские феодалы, тянулись на 1 тыс. км вдоль Иртыша и включали на одном
конце Усть-Каменогорск, на другом — Омск и всю Барабинскую степь, через
которую проходил единственный в то время сухопутный тракт из центральных
областей России в Восточную Сибирь и Забайкалье. Естественно, что правящие
круги России никак не склонны были идти на уступки в этом вопросе.
Вопрос о границе был тесно связан с вопросом о ясаке.
Утверждая, что указанная выше территория принадлежит Джунгарскому ханству,
его правители тем самым требовали, чтобы за ними было признано монопольное
право и на сбор ясака с населения. На этом основании в июне 1742 г. послы
Галдан-Церена представили подробный перечень своих кыштымов, когда-то
плативших ясак только в ойратскую казну, а затем под нажимом русских властей
переставших вносить туда этот ясак или принужденных вносить его и Джунгарии
и России. Указанные в перечне кыштымные аймаки были расположены в районах,
прилегавших к Томску, Кузнецку и Красноярску, в них насчитывалось в общей
сложности более 5 тыс. юрт (юрта — семья).
Галдан-Церен требовал возвращения ему как спорной территории,
так и всех бывших кыштымов джунгарских ханов 147. Российские же власти
настойчиво добивались возвращения в Россию всех русских и всех вообще
подданных России, задержанных в Джунгарии, в первую очередь захваченных
в 1716 г. в боях под Ямышевом нескольких сот солдат и офицеров, а также
волжских торгоутов, силой отобранных в 1701 г. Цэван - Рабданом у Санжиба
(15—20 тыс. юрт).
Стремясь к урегулированию накопившихся спорных вопросов,
царское правительство направило в 1731 г. в Джунгарию своего официального
представителя в ранге посланника - майора Угримова. Его снабдили необходимой
доверенностью и полномочиями на право подписания соответствующих договоров
и соглашений. В одной из многочисленных инструкций, данных Л. Угримову,
говорилось, что в случае, если Галдан-Церен или его приближенные поставят
вопрос о границе, ему надлежит отводить их претензии, указывая, что на
Черной Оми никаких ойратских засек никогда не было, что ойраты в тех местах
никогда не кочевали, что городок на Иртыше, на Черном острове принадлежал
царю Кучуму, «который городок и в нем люди завоеваны российскими войски
и сожжен... А калмыков при том месте не было, и не кочевали». В подтверждение
ему были даны копии грамот русских царей от 1595, 1633 и 1644 гг., «в
которых и о барабинских ясашных иноземцах прописано, что они издревле
подданные Российской империи, а не их, калмыцкого, владения».
Л. Угримов был тепло принят Галдан - Цереном, много
раз встречался с ним и вел деловые беседы. Состоялись и детальные переговоры
с высшими сановниками ханства по всем вопросам, связанным с торговлей,
границей, ясаком и т. п. Но результат его миссии был тем не менее - весьма
скромным. Единственным достижением было то, что Л. Угримов вывел из Джунгарии
около 400 русских с которыми и прибыл на родину.
Столь же незначительными были успехи миссии, отправленной
Галдан - Цереном во главе с Зундуй - Замсу в Петербург для продолжения
начатых переговоров. Эта миссия выехала из Джунгарии вместе с Л. Угримовым
и в марте 1734 г. прибыла в столицу, где дважды была принята императрицей
Анной Ивановной. В июле 1735 г. в Коллегии иностранных дел миссии вручили
ответ российского правительства на все вопросы, по которым велись переговоры.
«По выслушании и по принятии того ответа посланцы говорили, что они тем
ответом недовольны, объявляя, что подлинные их, зенгорские, земли к Российской
стороне присвояются и что когда чрез нынешнюю их здесь бытность о разграничении
определения не учинено, то уже впредь в том владельцу их надежды нет».
Что же касается ясака, то ответ правительства России содержал юридическое
признание двоеданства как временного состояния.
Последней попыткой Галдан-Церена добиться положительного
для себя решения спорных вопросов было посольство Лама-Даши (1741 —1745).
Но и эта миссия успеха не имела.
Итак, многолетняя борьба Цэван-Рабдана и Галдан-Церена
за возвращение ханству обширных территорий в Халхе и Казахстане, на которых
некогда кочевали ойраты и другие народы, подвластные их предкам, закончилась
неудачей. Государство ойратских феодалов было вынуждено потесниться, уступив
Халхе земли между Хангайскими и Алтайскими горами, а Казахстану — долину
среднего и верхнего течения Иртыша и Енисея. Попытки силой решить в свою
пользу территориальные опоры с Цинской империей закончились поражением
Джунгарского хамства.
С тем большим рвением обрушились ойратские феодалы на
казахов, не прекращавших борьбы за полное вытеснение ойратов из Семиречья.
Обстановка на казахско - ойратских рубежах в годы правления Галдан-Церена
была весьма напряженной; здесь всегда находились значительные военные
силы для охраны ойратских кочевий от нападений казахских войск, равно
как и для выполнения роли передового отряда на случай вторжения ойратских
армий в пределы Казахстана. Вооруженные столкновения были частым явлением.
Несмотря на отдельные успехи, военные действия в целом протекали для казахских
феодалов неудачно. Они терпели частые, иногда крупные поражения, в результате
которых вынуждены были бросать насиженные места и откочевывать далеко
к Аральскому морю, к Уралу и Волге, что в свою очередь вызывало новые
конфликты между пришельцами и старыми обитателями Приаральских, Поволжских
и Приуральских степей. Русские источники изобилуют данными, характеризующими
напряженное положение в указанных степных районах. Одержанные ойратскими
феодалами в начале 40-х годов XVIII в. победы временно превратили правителей
Среднего казахского жуза в их вассалов и данников.
|