|
Шовунов
К.П. Очерки военной истории калмыков (XVII-XIX вв.) - Элиста: Калм. кн.
изд-во, 1991. - 189 с., илл.
ЧАСТЬ
I. ВОЕННОЕ ДЕЛО ОЙРАТОВ И КАЛМЫКОВ
Глава
III. ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ КАЛМЫКОВ В СИСТЕМЕ ВОЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ РОССИИ
I.
Место Калмыцкого ханства в системе военной организации
России XVIII в.
Одной из важнейших задач во внешней политике Российского
государства в начале и на протяжении XVIII в. была борьба за выход к морям.
Настоятельно необходимой являлась также организация борьбы против крымских
и кубанских татар на юге, которые подвергали русские города и села постоянным
набегам и опустошениям.
В середине 90-х годов XVII в. Россия приступила к осуществлению
плана по приобретению выхода к Черному морю и избавлению южных окраин
страны от безнаказанных набегов со стороны соседних народов. Но изменившаяся
международная обстановка в начале XVIII в. переключила основное внимание
правительства Петра I к балтийской проблеме.
Назревшие внутренние и внешние задачи толкали Петра
I к ускоренному форсированию создания регулярной русской армии, в основу
которой была заложена рекрутская система комплектования. В ней Петр I
нашел единственно правильный путь, соответствовавший социально-экономическим
условиям государства. Однако и она не могла удовлетворить растущие потребности
страны в войсках. Военные ведомства стремились использовать для численного
увеличения армии, в частности кавалерии, и другие формы военной организации.
В данный период и в последующее время уделялось большое внимание состоянию
и развитию иррегулярных войск.
Остро встал вопрос о дополнительных военных контингентах
в годы Северной войны (1700—1721 гг.). Борьба с могущественной Швецией
требовала напряжения огромнейших сил и предвещала затяжной характер. Русская
армия испытывала большой недостаток в кавалерии. А дли создания хорошо
обученной конницы, способной противостоять вымуштрованной кавалерии Карла
, XII, требовалось значительное время, большое количество лошадей и опытные
инструкторы. В создавшейся обстановке Россия не имела ни того, ни другого.
Правительство видело единственный выход в том, чтобы пополнить малочисленную
регулярную кавалерию легкой конницей казаков, калмыков, башкир и татар.
Петр I возлагал большие надежды в данном вопросе на Калмыцкое ханство.
Официальное мнение правительства о калмыках в период Северной войны выразил
канцлер Г. И. Головкин в письме (28 марта 1712 г.) казанскому губернатору
Апраксину, в котором подчеркивалось: "...Извольте, мой государь,
выразумя содержания оных, потому поступать и с ними (калмыками - К. Ш.)
обходитца ласково, ибо нынешнее время есть в них нам нужда, о чем к милости
вашей пишу имянным его царского величества указом". За этими словами
скрывалось сложное положение в стране не по ряду проблем. На самом деле,
в затянувшейся войне большие потери несла действующая армия, иссякали
людские ресурсы среди коренного русского населения. Например, только в
войске Донском, составлявшим основную часть иррегулярных войск, сократилось
число казаков с 30 тысяч до Булавинского восстания до 20 тысяч после него,
а общее количество всех казачьих войск составляло всего 40—45 тысяч всадников.
А не русское население Поволжья (мордва, черемисы, татары, башкиры и др.),
которое могло бы составить внушительный резерв для армии, поднималось
вместе с русским крестьянством на борьбу 'против усиливавшегося произвола
помещиков-крепостников и чрезмерного роста эксплуатации. Это обстоятельство
безусловно вызывало недоверие к ним со стороны царизма. Очевидно, по этой
причине участвовало в Северной войне всего лишь 1000 башкирских воинов,
хотя Башкирия располагала большим людским потенциалом.
В данной ситуации правительство перекинуло свои усилия
по привлечению к войне Калмыцкого ханства, считавшегося в то время более
или менее надежной военной силой. В поле зрения русских властей находились
и те калмыки, которые проживали на Дону и в Чугуеве. В первые два года
Северной войны они снарядили в состав действующей армии на Севере более
1200 человек. В состав действующей армии было направлено от ханства до
6,5 тысячи воинов.
Охрану южных рубежей страны Петр I возложил почти полностью
на Калмыцкое ханство и калмыцкие улусы на Дону, поскольку основная масса
донских полков находилась на Севере, а часть казаков влилась в Булавинскую
армию. Придавая, важное значение охране южных границ, в конце сентября
1708 г. Петр I направил Казанского губернатора П. М. Апраксина к хану
Аюке. Цель этой миссии заключалась в том, чтобы убедить калмыцкого правителя
во "всегдашнем его при Волге пребывании и защищении низовых городов
от всех неприятелей". В частности, в первой статье договора было
записано: "Он, Аюка-хан, говорил и обещал великому государю служить
до смерти своей во всякой верности Непременно и кочевки улусов своих от
Волги реки, он Аюка-хан ходить не будет". Кроме этого, Апраксин обратил
внимание хана на неспокойную обстановку в районе Терека и рекомендовал
ему подготовить против чечен и ногайцев пятитысячный отряд. В ответ Аюка
обещал направить на Северный Кавказ требуемое число воинов во главе со
своим сыном Чакдоржапом.
Между тем обстановка в стране усугубилось восстаниями
Булавина и в Башкирии. Они охватили значительные районы Юга, Среднего
Поволжья и Башкирии. Правящие круги России считали, что на подавление
народных движений целесообразно направить военные силы Калмыцкого ханства.
Такой вариант позволял не отвлекать действующие части от театра войны.
В январе 1708 г. Петр I дал указание Аюке-хану, чтобы"... тех ратных
людей в наш великого государя поход не посылать", а вместо этого
20-тысячную конницу калмыков направить на борьбу с Булавиным и башкирами.
В 1711году назрела новая необходимость встречи с правителями
Калмыкии на уровне высокого сановника царской администрации. Переговоры
были вызваны надвигавшейся войной с Турцией. Была направлена делегация
снова во главе с Апраксиным, который требовал от Аюки значительные военные
контингенты. В результате состоявшихся переговоров Калмыкия выставила
7 команд общей численностью в 20474 человека.
Таким образом, в первой четверти XVIII в. вопрос о привлечении
многочисленной и боеспособной калмыцкой конницы к войне стоял в планах
правительственных военных учреждений на одном из первых мест. Роль ее
в войне была разноплановой: от действий на главных театрах сражений вплоть
до выполнения ею карательных функций. В Северной войне участвовали более
50 тысяч калмыцких воинов. Это был весомый вклад в успешное завершение
войны Россией.
После успешного разрешения Балтийского вопроса внешнеполитический
курс Российского государства был направлен на черноморскую проблему. Здесь
назревали серьезные события, в связи с чем приводились к боевой готовности
армия и флот. Но в продолжительной войне за Балтику Россия потеряла значительную
часть армии, особенно большой пробел ощущался в кавалерии.
К 1732 году регулярная кавалерия состояла из 320 рот или 30988 человек".
Иррегулярные войска насчитывали 44,5 тысячи всадников. В этих войсках
на 1740 г. калмыков состояло: в Войске Донском до 800, Яицком — 110, Чугуевском
— 150, Азовском полку — 100 и Ставропольском калмыцком войске более 500
человек, а всего — 1660 всадников. Безусловно имеющееся количество кавалерии
далеко не отвечало реальным потребностям государства в предстоящих военных
кампаниях.
Русское правительство не могло использовать в войнах
с Турцией в рассматриваемый период многочисленные людские ресурсы мусульманских
народов. Очевидно, оно опасалось близких контактов этих народов с южными
единоверцами. Например, при отправке калмыцкого войска в Персидский поход
1722 г. было дано указание Аюке из Петербурга, "чтоб он послал одних
калмык, а татар чтоб ни одного не было и хотя б при них и некубанцы были".
Действительно опасения русской администрации имели под собой реальную
почву. Чтобы обеспечить себе политическое и экономическое господство,
башкирские (равно и татарские) феодалы стремились перейти в подданство
к соседним ханам, отторгнуть башкирский народ от русского государства.
Здесь же присутствовали элементы подстрекательства Османской Турции и
Крымского ханства. Но эти стремления не находили поддержки со стороны
рядовых башкир.
Но зато не было каких-либо сомнений у правительства
в отношении использования калмыков в войнах с Турцией и Крымом. Наоборот,
подобные столкновения с южными татарами вписывались в общие рамки самодержавной
политики "Разделяй и властвуй". Вот почему вопрос о калмыцком
войске в военных кругах России не снимался с повестки дня и во второй
четверти века.
Вообще так называемые "разнородные" команды
не состояли на учете военной коллегии. Но тем не менее в 1730 г. была
создана правительственная комиссия, призванная решать наряду со многими
важными вопросами и вопрос о казачьих войсках и калмыках. Начавшаяся Русско-турецкая
война 1735—1739 гг. прервала работу этой комиссии.
Итак, в связи с новой внешнеполитической акцией на Юге-
Персидским походом 1722-1723 гг. русские власти запланировали очередную
аудиенцию с калмыцким ханом. На встречу с ним пожелал ехать сам Петр I.
Она состоялась 13 мая 1722 г. под Саратовым. Во время переговоров Петра
I с Аюкой был поднят вопрос о комплектовании 10-тысячной конницы для предстоящего
похода. Но у калмыков не было реальных возможностей выставить требуемое
количество войск. Они так же, как и в целом Россия, еще не успели оправиться
от предыдущей войны. В конечном итоге Петр I согласился снизить численность
калмыцкой команды до 7 тысяч человек.
Особое место, в военных планах России калмыцкий вопрос
занимал в тридцатые годы, в период войны с Турцией. Сложность его заключалась
в том, что правительству императрицы Анны нужно было, в отношении калмыков
решить одновременно две задачи. Во-первых, нельзя было допустить мятежного
Дондук-Омбо с его многочисленным войском к союзу с крымским ханом, во-вторых,
необходимо было любыми средствами добиться подключения калмыков к военным
действиям начавшейся Русско-турецкой войны 1736—1739 гг.
Эту миссию довольно успешно осуществил опытный дипломат,
глубокий знаток, калмыцких дел, донской старшина Данило Ефремов. Перед
ним стояла конкретная задача: "Дондук-Омбо с калмыцкими войсками
к походу всячески склонять... обнадеживая его е. и. в. милостию".
Калмыцкий тайша поклялся в своей верности Российскому государству и, подтверждая
это на деле, уже в 1736 г. выставил 40-тысячную конницу. По существу теперь
вспомогательный северо-кавказский театр войны был обеспечен надежной силой.
Кроме того, в этом же году было привлечено в Крымском направлении 2220
донских, 150 чугуевских калмыков, 180 калмыков Павловского кампанейского
полка.
При подготовке к кампании 1737 г. для России возникли
дополнительные трудности. План рекрутского набора к декабрю 1736 г. не
был осуществлен. К тому же сложные отношения со Швецией вынуждали значительное
количество войск держать на северных границах. Для действий против Турции
удалось мобилизовать дополнительно лишь 40 тысяч солдат. Наблюдалась большая
сложность в сборе лошадей. К апрелю 1737 г. было приобретено всего 16
тыс. лошадей, что далеко не удовлетворяло потребности армии. В связи с
медленным сбором правительство организовывало массовую закупку лошадей
и возложило это дело (на губернаторов, воевод и командиров полков. Закупка,
главным образом, производилась в калмыцких улусах и поволжских горсудах.
С командируемыми офицерами посылались люди, "которые калмыцкий язык
и обыкновения знают, к тому же в лошадях искусство имеют". Участием
калмыков во второй год войны была озабочена сама императрица Анна. Она
потребовала от Коллегии (иностранных дел, чтобы в первую очередь деньги
выдать калмыкам и кабардинцам и "отправить ныне без всякого умедления".
Таким образом, в течение всей войны на всех ее театрах участвовало ежегодно
40-тысячное калмыцкое войско и около 3 тысяч калмыков казачьих поселений.
Чтобы нагляднее представить место и роль калмыков в системе военной организации
России середины и второй половины века, мы в общих чертах рассмотрим состояние
русской конницы 50-х годах.
Накануне Семилетней войны русская конница состояла из
конной армии, 32 регулярных полков с общей численностью 39546 человек,
гарнизонных драгунских полков, 2 гарнизонных эскадронов в 9543 человек
и иррегулярных войск в 36 тысяч всадников. Таким образом, иррегулярная
кавалерия составляла "80 процентов, а с учетом регулярных на всю
конницу падало 50 процентов от всего числа пехоты.
Что касается регулярной кавалерии, то она к такой серьезной
кампании, как Семилетняя война, не была готова. Конский состав драгунских
полков не соответствовал своему назначению. На прокормление лошадей отпускаемых
денег не хватало, вместо обучения драгунские полки вынуждены были заниматься
заготовкой сена. Отвлекало от настоящей боевой подготовки использование
многих конных полков на форпостной службе. Преимущественно драгунские
полки привлекались к полицейским обязанностям. Несоразмерная величина
тактической единицы в кавалерия препятствовала совершенствованию необходимой
гибкости маневренности строя в бою. На вооружении всадников было только
колющее оружие (шпаги). Иррегулярные войска выглядели следующим образом.
Гусары в своих рядах насчитывали 4 тыс. человек, но следует заметить,
что затраты на них были колоссальные: содержание только одного полка обходилось
государству до 40 тысяч рублей, или эта сумма равнялась затратам на все
казачьи войска. Общая численность донских и чугуевских казаков доходила
до 15 тысяч, но в данный период на полевой службе находилось 9 тысяч человек.
Слободские казачьи полки насчитывали 5 тысяч казаков, "разнородные"
команды, находившиеся на полевой службе включая в себя 8 тысяч волжских
калмыков (в Семилетней войне участвовало 4 тыс. человек), 500 казанских
татар, 500 башкир, 500 мещеряков и 500 человек из Ставропольского калмыцкого
войска. Таким образом, среди иррегулярных войск численный состав всех
калмыков, находившихся на службе, был близок к числу казаков. Во время
Семилетней войны в Пруссию было мобилизовано их около 5200 человек .
К середине XVIII в. отношения между ведущими европейскими
державами были накалены до предела. Россия начала активную подготовку
к войне. С этой целью при царском дворе была учреждена Конференция (Военный
совет). В ряду многочисленных проблем, связанных с участием России в войне,
Конференция обратила внимание на использование в составе русской армии
калмыцкой конницы. Вопрос о привлечении калмыков к войне возник в правительственных
кругах в начале 1756 г. 10 апреля этого года вышел указ императрицы Елизаветы
о наряде четырех тысяч волжских калмыков "о-двуконь" в Малороссию.
На основании этого указа Коллегия иностранных дел направила инструкцию
наместнику Калмыцкого ханства Дондук-Даши с конкретными рекомендациями
по комплектованию войска. В частности, необходимо было подготовить 4000
отборных воинов, причем каждый из них должен был иметь двух лошадей и
огнестрельное оружие и находиться в полной боевой готовности к походу.
Кроме того, нужно было назначить командиром войска одного из опытных в
военном отношении владельца, а помощниками его определить двух способных
зайсангов.
18 апреля 1756 г. Конференция приняла решение мобилизовать
и подготовить дополнительно еще 4 тысячи калмыков для отправки в действующую
армию. Новое решение было доведено также до сведения наместника. 3 мая
Военная коллегия направила в Калмыкию распоряжение о немедленной отправке
ранее подготовленного войска в Малороссию в сопровождении шестисот казаков
и двухсот драгун при майоре Гаке.
К лету 1756 г. все правительственные указы были выполнены.
Наготове стояло 8-тысячное войско двумя партиями: одна - во главе с владельцем
Бахан Лавангом, другая - под руководством Асарху.
Однако крайне тяжелое положение в калмыцких улусах, вызванное рядом существенных
обстоятельств, вынудило Дондук-Даши обратиться к правительству с просьбой
сократить указанное число людей согласно первому указу до 4-х тысяч. Свою
просьбу наместник обосновывал следующими причинами: во-первых, существовала
опасность нападения на калмыцкие улусы со стороны кубанских и крымских
татар, а с востока — казахов; во-вторых, хозяйство калмыков было приведено
в упадок междоусобной борьбой калмыцких феодалов; в-третьих, суровая зима,
сопровождавшаяся, сильными снегопадами, привела к гибели большое количество
скота. Правительство Елизаветы, приняв во внимание действительно бедственное
положение своих подданных, пошло на значительное сокращение численности
мобилизуемых воинов. В новом указе от 16 февраля 1757 г. императрица указывала:
"Ныне только уже пять тысяч человек наилутчаго и потребным по калмыцкому
обыкновению оружием снабденного войска о-двуконь немедленно нарядить заблагоразсудили".
Но причина уступок правительства обусловливалась не
только известным положением хозяйства калмыков. Феодально-крепостническое
самодержавие не в состоянии было полностью обеспечить большие массы иррегулярных
войск, в том числе и калмыков, фуражом и продовольствием. По этой причине
со стороны иррегулярных войск, в частности калмыков, допускались случаи
вынужденных грабежей местного населения. Правительство принимало меры
по предупреждению "самовольств" со стороны этих войск, но они
не приносили желаемого - результата. Подобные явления можно было искоренить
мерами бесперебойного снабжения иррегулярных войск всеми видами довольствия,
но правительство в тех условиях не в состоянии было устранить имевшиеся
недостатки. С другой стороны, неспокойно было вовнутренних районах государства:
в 1755 г. с трудом было подавлено башкирское восстание Батырши с привлечением
калмыцкого войска. Следовательно, правительство нуждалось в калмыках,
в полицейской силе. И. И. Неплюев, предупредив намечаемое объединение
трудовых слоев калмыков, киргизов и башкир для борьбы против жестокого
национального гнета царизма, заставил избивать друг друга. "Сие происшествие,—
писал он,— положило таковую вражду между теми мятежными народами, что
Россия навсегда от согласия их может быть безопасна".
Дондук-Даши предлагал на должность командира пятитысячного
войска своего племянника Леванга, мотивируя тем, что последний неоднократно
возглавлял калмыцкие отряды в предыдущих походах, к тому же имевшего "к
службе е. и. в. ревностное желание". Вместе с тем Дондук-Даши просил
канцлера К. Н. Бестужева-Рюмина назначить Лавангу годовое жалованье. По
поводу этой просьбы Петербург дал указание, астраханскому губернатору
Жилину установить годовое жалованье Лавангу в размере 100 руб. и столько
же выдать в виде поощрения за усердную службу в прежних походах.
Однако, ошибочно занятая позиция Конференцией и некоторыми
представителями командования в отношении калмыков, равно как и ко всей
иррегулярной коннице, не позволила использовать широкие возможности этих
войск в войне. Факты показывали, что излишнее опасение за "недисциплинированность"
иррегулярных войск в войне привели к срыву ряда важных боевых операций
русской армии.
Рассматривая позицию правительства к калмыкам и казакам
в период Семилетней войны надо иметь в виду и другую сторону. Как и любая
другая, эта война тяжелым бременем ложилась на плечи русского крестьянства
и трудовых слоев нерусских народов. В результате внутри страны назревало
недовольство со стороны народных масс. Вместе с этим создавалась тревожная
обстановка на Кавказе, где столкнулись интересы России и Турции. Эти вопросы
в немалой степени способствовали отправлению в Россию большинства нерегулярной
конницы с европейского театра для использования их в борьбе против народного
движения и в возможной войне с Турцией.
Столько же актуальным оставалось значение военной силы
калмыцкого ханства и казачьих поселений калмыков в мероприятиях Российской
империи в 60-е годы. Об этом говорит тот факт, что Калмыкия и казачьи
поселения мобилизовали во время войны с Турцией в 1768—1774 гг. весь потенциал
своих войск.
Таким образом, начиная с Северной войны и до 70-х годов
XVIII в. военные ведомства России проводили твердую линию в вопросе пополнения
русской армии боеспособной, многочисленной калмыцкой конницей.
В политике, осуществляемой царской администрацией по
отношению к Калмыцкому ханству, была заложена идея постепенного превращения
его военной силы в составную часть русской армии. Эта линия явственно
прослеживается в методах и форма привлечения калмыков к военным событиям.
В периоды Север ной и Русско-турецкой (30-х годов) войн правительство
создавало видимость договорных начал с правителями Калмыкии. В последующее
время укоренились методы директивных указаний ханской администрации со
стороны государственных военных ведомств.
Калмыцкий народ несомненно сыграл полезную роль в решении
внешнеполитических задач России, представляя на театр военных действий
всю свою конницу.
Формы участия, калмыцких команд были разнообразными:
привлекались к боевым операциям, несли пограничную и внутреннюю службу,
использовались в карательных экспедициях.
|